Максим Васюнов - Rassolniki

В сауне было невыносимо. Градусов под сто. Иван Иванович Швецов любил попотеть, любил, когда от жары краснели глаза и закладывало нос. Он очень любил париться. Особенно по четвергам. Ссылаясь на библейский чистый четверг. Сауну Иван Иванович посещал только в кругу своих друзей, покровителей, тех, кому сам покровительствовал и всегда приглашал проституток. По старой советской традиции ночных бабочек он заказывал каждый раз новых. Причем сразу из нескольких агентств, потому что больше в его городе и не было. Сутенеры заранее знали, для кого эти девочки, однако сам Иван Иванович товаром пользовался редко, в основном его дружки позволяли себе, как они говорили, «отдохнуть». И если им «отдых» не нравился, то они обязательно об этом сообщали Швецову, а тот уже делал жёсткие оргвыводы и насылал на фирмы (они скрывались под вывеской «Служба доставки напитков») прокуратуру, ОБЭП, следственные комитет и даже пожарных. Поскольку представители всех этих ведомств парились вместе с мэром.

Словом, сутенеры и «мамки», которых теперь принято называть администраторами, отправляли на чистый четверг к Швецову только отборных девиц из новеньких. В этот раз тоже подобрали со вкусом. Одна из них привлекла даже Швецова. Вернее сказать, это мужское начало напомнило ему о себе, когда тот увидел её. Девушка в розовых, почти прозрачных трусиках, с большими налитыми грудями. Видно было, что она только начинала созревать. Однако глаза ее говорили о такой житейской мудрости, что Швецов невольно одёрнул её:

– Расслабься, дорогуша! Не парься!

– Я расслаблена! Хотите, и вас расслаблю?! – сказала девушка с хоть и наигранной, но страстной похотью. Швецов, впрочем, ей не поверил и уставился на неё в ожидании чего-то. И скоро дождался – пухленькие розовые щёки проститутки совсем раскраснелись, и травяные глаза опустились вниз на соски.

– Новенькая? Вчера, что ли, пришла? – спросил Швецов.

– Позавчера! – уже, как провинившаяся школьница, ответила девушка.

– Ну ладно, разберёмся с тобой, – Швецов хлопнул ладонью по её ягодицам, показал жестом, чтобы она вышла, и сказал тем, с кем потел сейчас в парилке, чтобы эту девочку они не трогали!

В парилку вместе со Швецовым заходили только совсем приближённые люди. Это были местные криминальные авторитеты, начальник городского ФСБ и заместитель мэра по коммунальному хозяйству, старый приятель ещё со строительного треста. Не сказать, что все они Швецова уважали. У каждого из них была своя причина посещать эти посиделки в сауне.

Забронированная девочка отправилась ждать Швецова в чайную зону, которая только называлась чайной, на самом деле слабее пива здесь никогда ничего не пили.

Мэр, подпоясанный промокшим полотенцем, пришёл минут через пятнадцать, кряхтя и охая, сел рядом с избранницей. Положил свою мясистую руку ей на плечи.

– Ну, деточка, никто тебя не обижал? – спросил он нарочито громко, чтобы все остальные тоже были в курсе, чья эта девица.

– Я сама кого хочешь обижу! – выпалила скороговоркой проститутка и залилась смехом.

– Вот сучка! Это не из твоего борделя, Поп? – спросил он у одного из своих гостей, качка лет сорока с волосами до плеч.

– Да хер их знает, я учетов не веду, мля! – ответил качок.

– А ты, Кабан, что скажешь? – Швецов спросил ещё одного своего близкого товарища.

– Да хуйня! У меня девки круче и сауна пизже, не знаю, что ты, Иваныч, в этой дыре нашёл, я ж тебе говорю – приезжай ко мне! – предложил Кабан, как-то даже наезжая на мэра – такова была его манера общаться.

– Ладно тебе, Валентин, не бзди, приеду и к тебе!

Дальше в столь интеллектуальной беседе наступил перерыв. Такое в компании Швецова случалось часто. Никто ничего не говорил, некоторые только тужились, пытаясь что-то произнести, но, не находя тем для разговора, сдувались, а некоторые и не пытались поддержать разговор – сидели отрешённо, держа на каждой коленке по девке и перебирая пальцами между их ног. Так могли сидеть минут по пятнадцать. Только иногда чавкали пивом, да что-то шептали шлюхам на ухо.

– А я, Иваныч, вас покидаю! – проскрипел своим противным голосом Дорогин.

Эта реплика вызвала галдёж и шум за всеми без исключения столиками чайной комнаты.

– То есть как? В смысле, совсем уходишь? Из города? – Швецову не хотелось верить в услышанное.

– Да, переводят меня! Теперь буду в Москве дела делать, Родину защищать!

– Так что ж ты раньше молчал? – Швецов аж подскочил на месте, убрал руку с плеч проститутки. Правда, потом сел обратно и вернул руку на прежнее место. Девушка содрогнулась, как будто на нее село мерзкое насекомое, – и что? Никак не отменить? Твой перевод?