Андрей Скабичевский - Плещущийся

Не то чтобы Валька была единственным интимным воспоминанием молодого бетонщика. У него были потом отношения, даже неоднократный секс с разными дамами. Но это было не из-за того, что у этих дам была особая симпатия к Сереге. Скорее он просто был компанейским и нежадным. Бескорыстно угощал дам бухлишком, а когда сознание его утопало в волне любви добра и теплоты, мог быть (в зависимости от ситуации) или достаточно негрубым любовником, или прекрасным слушателем, который сочувственно смотрит на собеседницу влажными глазами и прерывает, только чтобы чокнуться стаканами и сказать дежурное: «Быть добру!». А еще Щавель был абсолютно неагрессивным, что очень ценится в пьющих компаниях. За все эти качества дамы – ну вот нет точнее слова – «давали» Сереге. Половая благодарность без особых симпатий согласно протоколу праздничного вечера. Не более. На фоне этих отношений Валька Жукова выглядела серебряным гвоздем, вбитым в вершину ствола самооценки регулярно поддатого бетонщика.

И вот сейчас, сидя возле колонки с капающей водой, Щавель целиком отдался приятным воспоминаниям прошлого. Но прошлое прошлым, а настоящее настоящим. Ведь только на этой неделе он слышал, как соседка рассказывала матери, что видела на рынке Анну Жукову. Оказывается, она сейчас живет в доме, что стоит первым с торца Райисполкома. Находясь в состоянии куражного подпития, Серега принял неожиданное решение: а что если попробовать встретиться с Валькой? Все равно у него нет никаких планов, кроме как напиться, но это можно сделать в любом месте. А тут вдруг он встретит Вальку и у них начнется что-то светлое и настоящее?

Серега снял футболку и еще раз умылся. Даже поплескал водой подмышки. Затем оделся и снова отправился на трамвайную остановку. Сереге нравилась эта остановка, она была совсем рядом с бараковскими дворами. Солнышко светило, птички щебетали, собаки бегали вдоль трамвайных путей, три молодых мамаши окружили лавочку колясками и под пиво и семечки обсуждали трудности воспитания, пенсионеры за столом во дворике «забивали козла». Словом, все было хорошо, все было как всегда.

Ждать трамвая пришлось недолго. И как подтверждение правильности Серёгиного решения первым пришел трамвай № 14. Это же было совсем другое дело. Из трамвая вышли люди, отработавшие двенадцатичасовую смену, усталые, но помытые и умиротворенные. Гоменюк только зашел в трамвай, как сразу обнаружил свободное место возле окошка и быстро сел. И вот вам очередное подтверждение везучести трамвая: кондукторша абсолютно не заметила Серёгиного появления, посчитала, что он там и сидел, и не взяла за проезд. Проехав в счастливом трамвае до остановки Заводоуправление, бетонщик третьего разряда пересел на трамвай, идущий в центр.

Центровые трамваи Щавель не любил. Если в своих трамваях давка была, только когда едешь в смену или со смены, то в тех давка была всегда. Причем давка была враждебно-безразличной. Невзирая на пол, возраст, рост и массу тела, народ занимал лучшие сидячие, а потом и стоячие места, и так перемещался по городу в постоянном процессе ерзания с места на место. Исключение составляли лица с наушниками, вне зависимости от пола. Эти даже в скрюченном состоянии уходили в себя, полностью сосредотачиваясь на ритмичных ударах зарубежных диджеев, и невидящими взорами тупо смотрели в одну точку. Случись что (а ведь частенько случалось), они останутся абсолютно безразличны к происходящему, концентрируясь на барабанящей пульсации из наушников. Слава Домне, от Заводоуправления до Райисполкома было всего несколько остановок. Одной рукой ухватившись за поручень, а другой судорожно сжимая кулечек с заветной бутылью и закуской, нещадно толкаемый входившими и выходившими, Серега Гоменюк добрался до заветной остановки.

Уже стемнело, но горели фонари, так что человека легко можно было опознать в темноте, что очень порадовало Серегу. Пока трамвай вез его до цели назначения, он всячески фантазировал на тему встречи с Валькой. Причем он понимал, что фантазии скорее всего беспочвенны – он ведь знал только дом, в котором якобы проживает Валька с матерью. Мысль, что соседка могла напутать с адресом, а даже если и не напутала, то он знает только дом, но не знает квартиры; что Валька может жить отдельно от матери в другом месте; что её элементарно может не быть на улице и прочие логичные варианты даже не приходили в голову романтическому бетонщику. В его фантазиях, плещущихся в волне любви, добра и теплоты, Валька встречает его на улице и обязательно узнает. Старые детские чувства вспыхивают взрослой страстью, дальше возможна импровизация: либо он угощает её пивом на средства семейства Логуновых, затем она его целует, либо сразу целует при встрече и приглашает домой, а там, конечно же, нет мамы, а есть пиво в холодильнике и заманчивые перспективы на ночь.