Генри Миллер: Книга о друзьях (сборник)

Со временем родители Вилли столкнулись с серьезной проблемой – как отучить сына прилюдно мастурбировать. Вилли, как нарочно, повадился устраивать этот цирк по вечерам, в районе шести часов. Обычно он выбирался из окна своей комнаты на узкий выступ на уровне второго этажа, расстегивал штаны, доставал свое хозяйство – незаурядного, между прочим, размера – и, ухмыляясь во всю рожу и издавая неразборчивые восклицания, принимался за дело. В это время трамвайчик, курсировавший по нашей улице, бывал набит рабочими, которые возвращались домой. Увидев Вилли, водитель всегда останавливал машину, а пассажиры принимались кричать и весело махать руками новоявленному комедианту, собиралась толпа, кто-то вызывал полицию. На копов Вилли было наплевать, а вот его родителям – нет. После таких происшествий Дженни Пейн краснела и, проходя мимо нас, опускала голову. Что касается Вилли, то ему устраивали хорошую порку и он успокаивался… До следующего раза.

Вскоре я перееду в другой район, и Стэнли на время исчезнет из моей жизни. Но он еще вернется, правда в совершенно другом облике.

Приближается девятый год моей жизни, а вместе с ним конец моего первого рая на земле. Нет, второго – первый рай был в материнской утробе. Я боролся за то, чтобы остаться там навечно, но хирургические щипцы одержали надо мной верх. Тем не менее я никогда не забуду тот чудесный период в моей жизни: там у меня было почти все, о чем только может мечтать человек. Кроме друзей . А жизнь без друзей – это не жизнь, какой бы уютной и безопасной она ни казалась. Когда я говорю о друзьях, я имею в виду именно друзей , ведь не всем и каждому дано стать твоим другом. Это должен быть человек, который близок тебе, как собственная кожа, который способен раскрасить твою жизнь, привнести в нее напряжение и смысл. Дружба – обратная сторона любви, но в ней сохранена сущность любви.

Я задумал книгу о друзьях, чтобы рассказать о самом важном в моей жизни – о дружбе. Разумеется, я затрагивал эту тему и в других романах, но теперь хочу писать о ней иначе, без всякого солипсизма, в котором меня так часто обвиняют. Я хочу рассказать о своих друзьях как их друг . Разница между райским пребыванием в материнской утробе и раем дружбы очевидна: в первом раю ты слеп, а дружба наделяет тебя тысячью глаз, словно бога Индру [7] Индра (или Шакра – букв .: могучий, сильный) – царь богов (дэвов) и повелитель небесного царства (Сварги) в ведизме и индуизме. Индра – один из главных богов ригведийского пантеона, громовержец (бог дождя) и змееборец; бог войны, возглавляющий дэвов в их противостоянии асурам. . Благодаря друзьям ты проживаешь бессчетное количество жизней; ты открываешь для себя новые измерения, видишь все вверх ногами и наизнанку. Ты никогда не будешь одинок, даже если последний из твоих друзей исчезнет с лица земли.

Немецкому физику Фехнеру [8] Густав Теодор Фехнер (1801–1887) – немецкий физик, психолог, философ, один из первых экспериментальных психологов, основоположник психофизиологии и психофизики. принадлежит мысль о том, что мы проживаем три жизни: одну – в материнской утробе, другую – в этом мире, третью – в потустороннем. Но он упустил из виду то множество жизней, которое мы проживаем в других. Даже в тюрьме мы не остаемся один на один с собой. Кажется, это сказал Сократ: «Тот, кто может жить один, либо Бог, либо дикий зверь».

Я уже писал, что родился и вырос на улице, рассказывал о знаменитом Четырнадцатом округе, который мне вскоре пришлось покинуть, чтобы переехать на «улицу ранней скорби». Сейчас я часто думаю, что мы – дворовые детишки, для которых улица стала всем, – сами создавали мир вокруг нас: дома, дороги, воздух, которым дышали. Никто не поднес нам на блюдечке заранее созданного мира, мы выстроили его заново. И сейчас я не могу промолчать об этом, не отдав должного уважения мужественным детям Бруклина.

До своей поездки во Францию я не осознавал, насколько привязан к маленькому мирку своего детства. В Париже я обнаружил точную копию микрокосма под названием «Четырнадцатый округ». В бедных кварталах Парижа, по которым я много дней бродил без гроша в кармане, я снова увидел все, к чему привык во времена моей бурной юности. Улицы кишели калеками, пьяницами, нищими, идиотами; я вновь заводил знакомства среди бедняков, чьей верности буду впоследствии обязан жизнью; я снова чувствовал, что нахожусь в том мире, который мне и по вкусу, и по размеру. Там, в Париже, на убогих, грязных, кишащих людьми улочках, я вспоминал искрометные сценки из моего детства.