Роман Воликов: Сто миллионов

«Чего надо, уёбище!» – пьяный начальник штаба сбрасывает меня на пол. – Пошёл вон отсюда!».

«Если мою жену ебёте, то платите деньги, – завизжал муж. – А то доложу куда следует».

«Я тебе доложу, тварь!» – толстый майор хватает прапорщика за горло и начинает душить. Они катаются по полу рядом со мной, я хочу убежать и слышу выстрел.

«Ты застрелил его, – кричит майор. – Ты ебанулся!»

Г л а в а 6

Я лежу на спине с открытыми глазами. Люся спит рядом. «Я крутой! – думаю я. – Вот это я понимаю, взрослая жизнь, оттрахал училку во все щеля!»

Я тихонько поднимаюсь с дивана и прохожу на кухню. В окно светит яркое утреннее солнце. «Красиво жить не запретишь!» – я достаю сигарету из отцовской пачки. Сначала я закашливаюсь, но вкус табака быстро начинает мне нравится. Я достаю из холодильника початую бутылку водки, наливаю в чашку и, зажмурившись, выпиваю залпом. «Хорошо!» – я затягиваюсь сигаретой.

«Юрочка, ты где?» – слышу я голос Люси.

Я возвращаюсь в комнату, мой петушок в приподнятом состоянии.

– Скажите мне, пожалуйста, Людмила Александровна, – я ложусь с ней рядом. – Что порядочные учительницы делают по утрам?

– Подают кофе в постель?

– Кофе это потом. А сначала минет.

– Это непорядочные учительницы делают минет, – вздыхает она и целует мой член. – Но так хочется…

– Позвони мне в субботу, – говорит Люся перед уходом. – Я приеду. Или ты приезжай ко мне.

– Ладно, – я шлепаю её по попке. – Я позвоню…

Г л а в а 7

Я потираю щеку: «Ваши методы не изменились».

Он ржет: «С хуя бы им измениться!»

Я сижу за столом, напротив следователь Буйтенко, лампа светит мне в глаза, на запястьях наручники. Очень болит скула.

«Ну и что будем делать с тобой, пизда мочёная», – Буйтенко дышит на меня перегаром.

«Я не виновата, – кричу я. – Это начальник штаба выстрелил в мужа. Меня просто ебли и всё».

– А вот у меня другие данные, – лыбится Буйтенко. – Ты пришла на личный приём к начальнику штаба, закатила скандал, выхватила из кобуры полковника, которая по халатности, подчеркну, по халатности не была застегнута, пистолет в тот момент, когда начальник штаба пытался тебя успокоить и застрелила мужа. И отпечатки пальцев на рукоятке имеются, и свидетели. Как ты понимаешь, поверят полковнику Советской Армии, а не подзаборной прошмандовке. Так что тебе либо пятнашка, либо такой же срок в психбольнице, на усмотрение суда.

– Умоляю вас, помогите, – я падаю на колени. – Я всё буду делать, всё, что прикажете.

– Хорошо, – Буйтенко достает член и вставляет мне в рот. – Я подумаю. Должок повисит за тобой. И запомни – убийства не имеют срока давности.

– Зачем вам это? – Буйтенко сидит в кресле, я стою перед ним на карачках.

– Что именно?

– Зачем нужно, чтобы я спала с этим мальчишкой?

– Есть причины, – говорит он. – На старости лет ты становишься любопытной.

– Поймите, – говорю я. – Мальчик не дурак и достаточно взрослый. Он быстро догадается, что здесь что-то не то. С чего вдруг женщина, которая ему годится в матери, воспылала страстью. Чтобы точно себя вести, мне нужно понимать конечную цель.

– Пожалуй, ты права, – сказал Буйтенко. – Ты тот редкий случай овцы, которой можно доверять безгранично. Изложу тебе вкратце суть дела. Я давно не служу в военной прокуратуре. У меня частная адвокатская практика, среди моих клиентов есть один ебанутый дедушка, русский по происхождению, живёт в Америке. Дедушка богат, не баснословно, но примерно сто миллионов долларов у него имеется. Я посетил его две недели назад в больнице в Нью-Йорке. Дедуля совсем плох, написал завещание, в соответствии с которым единственным наследником назначил своего единственного сынулю, и попросил меня принять все необходимые меры для надлежащего выполнения завещания. Догадываешься, кто наследник?

– Саша Леонтьев, Юрин папа?

– Совершенно верно, цыпа. Муж твоей лучшей подруги Натаси. Сначала я собирался подложить тебя этому старому мудаку, но потом подумал, что с молоденьким мальчиком тебе будет забавнее трахаться.

– Спасибо за заботу! – сказала я. – А что будет с его родителями?

– Ворона накаркала, что они умрут. В ближайшее время. Мы поплачем вместе, если не возражаешь.

– В чём заключается моя роль? – спросила я.

– Весь ближайший год быть рядом с мальчиком. Ты должна обеспечить ему такой разнузданный секс, чтобы в каждой юбке он видел только шлюху. Юношество – опасный возраст, влюбленности, увлечения. Мне не нужно, чтобы у него появилась посторонняя баба.