Артем Калышко - Революция лжи

Одна, часто повторяющаяся новость привлекла мое внимание. Что-то в ней сумело-таки угодить в дырявые сети бездействующего разума. Мне не сразу удалось сообразить, что именно.

С минуту я сидел над текстом, стараясь отыскать разгадку. Она находилась где-то на поверхности, прямо перед носом. Это напоминало длительные поиски связки ключей, лежащей у тебя в ладони.

Вдруг, в одночасье, внутри меня разорвалась атомная бомба. Я чуть со стула не подпрыгнул от радости. Спасен – кричало все внутри, заглушая любые другие мысли. Это была настоящая революция настроений и чувств.

Новость рассказывала о триумфе отечественной науки, что уже само по себе было порядочной невидалью, вроде замерзающего Нила и снега на плато Гиза. Выдающийся ученый, нейробиолог Антон Борисович Головной, известный своим отнюдь не долголетним, но продуктивным трудом во благо человечества, десятого декабря сего года, то есть два дня назад, получил в Стокгольме нобелевскую премию в области физиологии и медицины.

Еще раз перечитав это предложение, я чуть не пустился в пляс. Судьба просчиталась. Мне не терпелось выставить ее на посмешище.

Но перед тем судьба все же сумела подложить мне свинью.

Узнать, в чем заключалась работа ученого, я не успел. Экран монитора, превратившийся в любительскую копию известной картины Малевича, на корню загубил эту мечту. Он годился теперь лишь для беспредельного погружения в черноту первобытной ночи, как выразился бы поэт.

Для тех же, кто был равнодушен к поэзии, монитор вообще ни на что не годился.

Лихорадочное и бессистемное нажатие разных кнопок на панели результата не дало. Чертыхаясь и вспоминая людей, канонизированных церковью, я поднялся на ноги и застыл, соображая, что делать дальше. Внезапная мысль, с трудом продравшаяся в измученное жидкими ядами алкоголя сознание, сковала мои конечности.

Только не это.

Потратив несколько секунд на концентрацию воли, я все же сумел приблизиться к ближайшему выключателю. После десятого по счету щелчка свет так и не зажегся. Бумажка с уведомлением о неуплате с немым укором валялась около входной двери.

Разочарование было чувствительным, но недолгим. Приятное воспоминание о нобелевском лауреате Антоне Борисовиче Головном, который спасет меня от бродяжничества, вдохновляло на подвиги.

Вернувшись к парализованному моей безответственностью компьютеру, я схватился за лежащий рядом телефон. Слава аккумуляторной батарее, для работы ему не требовалось, до поры до времени, электричество.

Номер еще одного моего спасителя, который и не догадывался о своей высокой миссии, нашелся довольно быстро.

– Алло? – вяло проговорил хриплый мужской голос на другом конце трубки.

– Здравствуйте, – с трудом сказал я, пытаясь совладать с речью. – Приветствую, Сергей Витальевич.

Сергей Витальевич Грубов был главным редактором второсортного, но все же довольно популярного журнала. Его интересовали политика, шоу-бизнес, светская жизнь, наука, спорт, автомобили и многое, многое другое. Его журнал писал обо всем сразу и, как это часто бывает, ни о чем конкретно.

– Кто это? – не слишком вежливо поинтересовался Сергей Витальевич, который, между делом, ошибочно возводил в добродетели простоватую грубость и бестактную прямоту.

Нас познакомил, несколько лет назад, кто-то из моих коллег – я тогда еще рассчитывал вырасти в настоящего, большого журналиста. Мне пришлось тактично напомнить редактору о давней встрече.

– Ничего такого не помню, – честно признался он. – Чего надо?

Не обращая внимания на его тон, я поинтересовался, слышал ли он об итогах недавней нобелевской церемонии.

– Ты что, за идиота меня держишь?

Именно так, хотелось сказать мне, но ответил я по-другому.

– Разумеется, нет. Вы, конечно же, знаете о триумфе Антона Головного?

– Да кто же о нем не знает? – засмеялся, хрипя, Грубов. – Везде только о нем и пишут. Одно и то же, правда, но пишут.

Наступил решающий момент. Я заговорил, как багдадский визирь, нашептывающий советы на ухо халифу.

– Тогда вас, возможно, – на цыпочках слов начал подкрадываться я, – заинтересует подробное интервью с нобелевским лауреатом?

– С каким? – спросил он с некоторым интересом.

Редьярдом Киплингом, подумал я.

– С Антоном Головным, разумеется.

Хрипота Грубова заметно оживилась.

– Конечно, заинтересует! – сказал он. – Только где ж я его возьму?