Артем Калышко - Революция лжи

– Ты же знаешь, – выдержав длительную паузу и печально вздохнув, сказал я, – что не могу желать того же.

Она привычно, и, тем не менее, все так же душераздирающе грустно опустила голову. Мне еще раз отчетливо вспомнилось, почему мы так редко видимся.

– Вернее, – проговорил я, неуклюже пытаясь смягчить предыдущую фразу, – не могу себе этого позволить. Ты же знаешь.

– Знаю. И все равно хочу.

С трудом и неохотой приходилось сознаваться, что временами мне и самому было интересно попробовать. Наверное, лишь страх перед возможными, крайне неприятными последствиями, не позволял мне перейти к действиям. Любимые девушки не очень-то безболезненно переживают измену. Да и не только они.

Неужели любая добропорядочность и ответственность – это всего лишь страх перед возможными последствиями? Надеюсь, что нет. Разум намекал – возможно.

– Так нельзя, – сказал я, покачивая головой.

– Почему?

– Потому что это неправильно.

За словом в карман я в тот вечер не лез. Каждый ответ был подобен комку земли, брошенному на гроб красноречия.

– А кто решает, – упорствовала Таня, – что правильно, а что нет?

– Действительно, – призадумался я. – Хорошо, давай по-другому. Ты мне нравишься, но все это плохо закончится. В финале нас ожидают несколько поразительно неприятных минут.

– А перед тем – несколько поразительно приятных. В худшем случае – останемся при своих.

Мне стало казаться, что Таня окончила иезуитский колледж. Сногсшибательно привлекательная логика. Соблазнительно-позволительные выводы.

Плавным и непринужденным, словно бы ничем не связанным с ходом разговора движением, я достал из кармана телефон и взглянул на экран. Пора было уходить.

Таня, пристально наблюдавшая за мною, отвернулась в сторону.

– Наверное, – холодно и с нескрываемой горечью сказала она, – тебе пора идти?

Я не уловил смысл ее слов. Какая-то мутная, неразборчивая мысль кружила где-то под поверхностью бессознательного, грозясь в любой момент вынырнуть наружу.

– Полдевятого, – произнес я, словно заклинание, способное взбодрить хромавшую память. – Двадцать-тридцать.

– И тебе пора, – заключила Таня.

– Да нет, – отмахнулся я, не прекращая мучительных попыток вспомнить о чем-то важном и столь не к месту забытом. – Просто у меня такое ощущение… Ох, черт!

За трогательным и где-то трагическим разговором я совершенно позабыл о работе. Мне на самом деле было пора.

– Прости, нужно бежать! – воскликнул я, вскакивая со стула.

Таня, конечно, не поверила. С другой стороны, без повода я бы ушел точно так же.

Я со всех ног мчался к автобусной остановке, пытаясь одновременно дозвониться приятелю. Это был вопрос жизни и смерти.

Телефон выдавливал из себя лишь предательские гудки. Я хотел расправиться с ним на месте. Но эта хитрая бестия знала, что мне без нее не обойтись, и нагло продолжала свои издевательства. Кроме того, яростный самосуд над собственным телефоном посреди многолюдной улицы – довольно вызывающее поведение.

Я не люблю привлекать к себе лишнее внимание.

Наконец, на другом конце послышался голос.

– Алло?

– Зачем ты аллокаешь? – возмущенно поинтересовался я у приятеля. – Ты что, номера не подписываешь?

– Но…

– Перестань оправдываться и лучше расскажи мне, как там футбол?

Видите ли, я работаю обозревателем в футбольном журнале. Мне приходится составлять обзоры матчей. Перед чем, конечно, желательно их просматривать. В последнее время у меня возникают с этим некоторые проблемы.

– Что значит, как там футбол? – удивился приятель. – Разве это не я должен обращаться к тебе с подобными вопросами? Это же твоя работа!

– Брось паясничать, – перебил я, – и попытайся, в меру своих способностей, сообщить мне о матче все, что только можешь.

– Он закончился.

– Хорошее начало. Что еще?

– Ты что, пытаешься сопоставить мое мнение со своим? – попытался проникнуть в суть нашего разговора приятель.

– Почти, – признался я. – Пытаюсь составить хоть какое-то мнение.

– Что? Ты же должен сейчас писать отчет о матче!

– Я его даже не смотрел.

– В который раз! Ну, ты даешь! Тебя же выпрут с работы!

Он говорил так, словно его это немало порадует. Мне необходимо тщательнее относиться к выбору приятелей.

– Слушай, – устало проговорил я, – может быть, перестанешь пророчествовать и все-таки расскажешь мне, как прошел матч? Чтобы я мог уже сейчас набросать в уме текст и надеяться, что отправлю его своему работодателю не слишком поздно?