Висенте Бласко - Рассказы(Москва.- 1911)

– Это свидтельство о брак Бенамора съ моей бдной дочерью, родителей Луниты. Вы не поймете, оно написано еврейскими буквами, но на кастильскомъ язык, на древнемъ кастильскомъ нарчіи, на которомъ говорили наши предки.

И дтскимъ голосомъ, медленно, словно восхищенный архаичностью словъ, онъ прочелъ содержаніе контракта, соединившаго брачущихся "по обычаю древней Кастиліи". Потомъ перечислялъ условія брака и штрафы, ожидавшіе каждую сторону, если бы по ея вин расторгся союзъ.

– "Долженъ заплатить – неясно бормоталъ старикъ – долженъ заплатить столько то песо…" Скажите, разв теперь еще существуютъ эти старыя песо въ Испаніи, господинъ консулъ?

Въ бесдахъ съ Агирре Луна обнаруживала такой же, какъ и ея ддъ, интересъ къ красивой стран, далекой и таинственной, хотя она и начиналась всего въ нсколькихъ шагахъ, у самыхъ гибралтарскихъ воротъ. Она знала только одну рыбацкую деревушку, за Ла Линеа, гд провела лто съ семьей.

– Кадисъ! Севилья! Какъ они должны быть красивы! Я представляю ихъ себ. Я видла ихъ часто во сн и думаю, что если я когда-нибудь увижу ихъ на яву, они не удивятъ меня. Севилья! Скажите, донъ Луисъ, правда, что женихъ и невста разговариваютъ тамъ сквозь ршетку окна? Правда, что двушкамъ устраиваютъ серенады съ гитарой и бросаютъ къ ихъ ногамъ плащъ, чтобы он наступили на него! Правда, что мужчины изъ-за нихъ убиваютъ другъ друга? Какая прелесть! He возражайте. Это ужасно красиво!

Потомъ она сообщала вс свои воспоминанія о стран чудесъ, о стран легендарной, гд жили ея предки. Когда она была ребенкомъ, бабушка, жена Самуила Абоабъ, укачивала ее no ночамъ, таинственнымъ голосомъ разсказывая чудесныя д__я_н_і_я, происходившія всегда въ благородной Кастиль и всегда начинавшіяся одинаково:- "Говорятъ и разсказываютъ, что король Толедскій влюбился въ прекрасную еврейку по имени Ракель…" Толедо!

Произнося это имя, Луна полуоткрывала глаза, точно въ полусн. Столица испанскихъ евреевъ! Второй Іерусалимъ! Тамъ жили ея благородные предки, казначей короля и врачъ всхъ грандовъ.

– Вы видли Толедо, донъ Луисъ! Бывали въ немъ! Какъ я вамъ завидую! Красивый городъ, не правда ли? Большой! Огромный! Какъ Лондонъ? Какъ Парижъ? Ну, конечно, нтъ… Но, несомннно, гораздо больше Мадрида!

И увлеченная своими восторженными грезами, она забывала всякую сдержанность и разспрашивала Луиса о его прошломъ.

Онъ, несомннно, благороднаго происхожденія. Это видно по его вншности. Съ перваго дня, какъ она его увидла, узнавъ его имя и національность, она угадала, что онъ высокаго происхожденія. Онъ – идальго, какимъ она представляла себ всхъ испанцевъ, немного напоминающій лицомъ и глазами еврея, но боле гордый, боле высокомрный, неспособный снести униженія и рабства. Быть можетъ, для большихъ праздниковъ у него есть мундиръ, красивый костюмъ, расшитый золотомъ… и шпага, да шпага!

Глаза ея блестли восторгомъ передъ идальго рыцарской страны, одтымъ самымъ обыкновеннымъ образомъ, какъ любой хозяинъ магазина въ Гибралтар, но каждую минуту онъ могъ превратиться въ блестящее наскомое, съ сверкающей окраской, вооруженное смертоноснымъ жаломъ!

И Агирре поддерживалъ ея иллюзіи, съ простотой героя подтверждая вс ея предположенія.

Да! У него есть расшитый золотомъ костюмъ, консульскій, и шпага отъ мундира, которую онъ еще ни разу не вынулъ изъ ноженъ.

Однажды въ солнечное утро оба, сами того не замчая, пошли по направленію къ Аламед. Она жадно съ откровеннымъ любопытствомъ разспрашивала его о его прошломъ, какъ это обыкновенно бываетъ, когда два человка чувствуютъ, какъ въ нихъ зарождается взаимное влеченіе. Гд онъ родился? Какъ провелъ дтство? Многихъ ли женщинъ онъ любилъ?

Они проходили подъ аркой старыхъ воротъ испанскихъ временъ, накоторыхъ еще уцлли орелъ и гербъ австрійской династіи. Въ старомъ крпостномъ рву, превращенномъ въ садъ, поднималась группа могилъ. Здсь покоились англійскіе моряки, павшіе въ битв при Трафальгар.

Они пошли по бульвару, гд деревья чередовались съ пирамидами изъ старыхъ бомбъ и коническихъ ядеръ, покраснвшихъ отъ ржавчины. Ниже огромныя пушки простирали свои жерла по направленію къ срымъ броненосцамъ, стоявшимъ въ военномъ порт, и къ просторной бухт, по голубой, переливавшейся золотомъ, равнин которой скользили блыя пятна парусныхъ лодокъ.

На большой эспланад Аламеды, у подножья покрытой соснами и домами горы, группы мальчиковъ съ голыми ногами бгали вокругъ подпрыгивавшаго мячика. Въ этотъ часъ, какъ, впрочемъ, впродолженіи цлаго дня, огромный мячъ – любимая національная игра – прыгалъ по дорожкамъ, площадкамъ и дворамъ казармъ. Шумъ криковъ и топотъ ногъ какъ военныхъ, такъ и штатскихъ, поднимался къ небу во славу сильной, любящей гигіену Англіи.