Теодор Качинский - Манифест Унабомбера

88. Объяснение "принесением пользы" оказывается не лучше. Некоторые научные работы не имеют никаких потенциальных связей с благополучием человеческой расы — например, археология или компаративистская лингвистика. Некоторые другие области науки выявляют явно опасные тенденции. Тем не менее, учёные в этих областях проявляют такой же энтузиазм, как и те, кто создают вакцины и исследуют загрязнение воздуха. Касательно случая д-ра Эдварда Теллера, [41]который проявил горячее участие в развитии атомных электростанций. Происходило ли оно из желания принести пользу человечеству? Если да, то тогда почему д-р Теллер не проявлял эмоций по поводу других «человеколюбивых» предприятий? И если он был настолько человеколюбив, почему он помогал созданию водородной бомбы? Как и в случае многих других научных достижений, это ещё спорный вопрос, действительно ли атомные электростанции служат на благо человечества. Важнее ли дешёвая электроэнергия накапливающихся отходов и риска катастроф? Д-р Теллер видел только одну сторону вопроса. Очевидно, его горячее содействие ядерной энергии происходило не из желания "принести пользу человечеству", но из личного чувства удовлетворения, которое он получал от своей работы и от возможности видеть, что она находит практическое применение.

89. То же самое верно для большинства учёных. За редкими исключениями, которые вполне возможны, мотивом их деятельности не является ни любопытство, ни желание принести пользу человечеству, а потребность пройти через процесс власти: получить цель (научная проблема, которую нужно решить), совершить усилие (исследование) и достигнуть цели (решение проблемы). Наука — это суррогатная деятельность, потому что учёные работают главным образом ради чувства удовлетворения, которое они получают от самой работы.

90. Конечно, не всё так просто. Для многих учёных определённую роль играют и другие мотивы. Например, деньги и положение в обществе. Некоторые учёные могут быть личностями того типа людей, которые имеют ненасытную жажду статуса (см. параграф 79), и она может являться значительной движущей силой в их работе. Все всяких сомнений, большинство учёных, как и большая часть остальных людей, более или менее восприимчиво к рекламным и маркетинговым технологиям и нуждается в деньгах для удовлетворения своего желания вещей и услуг. Так что наука не ЧИСТАЯ суррогатная деятельность. Но в основном она именно такая.

91. Также наука и технология являют собой мощное массовое движение, и многие учёные удовлетворяют свою потребность власти посредством идентификации с ним (см. параграф 83).

92. Таким образом, наука движется вперёд вслепую, не принимая во внимание подлинного смысла благополучия человеческой расы или какого-то другого критерия, покорная лишь психологическим потребностям учёных, равно как государственных чиновников и глав корпораций, которые обеспечивают их средствами для исследований.

93. Мы собираемся доказать, что индустриально-технологическое общество не может быть преобразовано предотвращением постепенного сужения им сферы человеческой свободы. Но так как слово «свобода» может быть истолковано по-разному, сначала мы должны разъяснить, что именно мы подразумеваем под этим понятием.

94. Под «свободой» мы подразумеваем возможность пройти через процесс власти с настоящими целями, а не искусственными целями суррогатной деятельности, и без вмешательства, манипуляций и надзора со стороны кого бы то ни было, особенно со стороны крупных организаций. Свобода означает контроль (отдельного индивидуума или члена МАЛОЙ группы) над жизненно важными проблемами его существования: пищей, одеждой, кровом и защитой от всего, что только может ему угрожать. Свобода означает обладание властью, но не властью управлять другими людьми, а властью управлять обстоятельствами своей собственной жизни. Человек не обладает свободой, если кто-то (в особенности крупная организация) имеет власть над ним, и не имеет значение, насколько благожелательно, терпимо и снисходительно проявляется эта власть. Важно не путать свободу с простой вседозволенностью (см. параграф 72).

95. Говорят, что мы живём в свободном обществе, потому что мы обладаем определённым числом гарантированных конституцией прав. Но на самом деле они не так существенны, как это кажется. Степень личной свободы, которая существует в обществе, больше определяется его экономической и технологической структурой, нежели его законами и формой правления. [42]Большинство индейских народов Новой Англии [43]были монархическими по своей структуре, [44]большинство итальянских городов в эпоху Ренессанса [45]управлялись тиранами. Но при чтении об этих обществах создаётся впечатление, что они предоставляли гораздо большую личную свободу, нежели наше общество. Частично это происходило потому, что в те времена недоставало эффективных механизмов принуждения к воле правителя: тогда не было ни современных хорошо организованных полицейских сил, ни скоростных систем связи дальнего расстояния, ни камер наблюдения, ни информационных досье на рядовых граждан. Следовательно, было не так уж и сложно уходить из-под контроля.