Сергей Жуков: Звездопад. Похороны шоу-бизнеса

– Да, детки! – смеюсь я сверху, – вот вам ваша слава! Вот вам ваша звездная мечта!

Гул голосов стремительно нарастает. Деритесь суки, деритесь: это вам не под фанеру петь. Учите новые ноты – ноты ужаса и боли. Сотни прославленных артистов и певцов, кумиры и легенды российской эстрады – сегодня это не больше, чем куски мяса, кучка изувеченных тел. Отравленные страшным ядом, они не могут сопротивляться и вынуждены играть по моим, по МОИМ, правилам!

– Неееетттт… Пожалуйста, неееттт!!! – молит Инга Симоянова, с ужасом глядя, как Саша Светлаков подбирается к ней с ножом. Его руки трясутся от страха – он очень хочет жить, но очень боится, трусливая мерзость, как всегда. – Саша, остановись, что ты делаешь?!!! Нет-нет, пожалуйста!!! Я умоляю тебя!!!

Уже отбыла на тот свет группа «Инфаркт Миокарда». Нет с нами Александра Лихачева и солиста трио «Брюссель». С перебитой шеей истекает кровью композитор Лифшиц. Телеведущий программы «Детки в клетках» со страха наделал в штаны. Корчится в агонии Игорь Дорохин из «Арамиса». Продюсер Пирогов забивает до смерти Соню Стар. Ее старая подружка, Катя Тищенко, солистка группы «Боржоми» уже давно мертва; руки несчастной девочки трогательно сжимают покрытую бурыми пятнами ножку стула, микрофон, с которым она последний раз вышла на сцену.

Ничтожества, готовьтесь к отбытию в ад! Вырвавшегося из клетки зверя не остановит никто!

Господи, какие же вы мерзкие твари. Ведь пили вчера вместе, рассказывали анекдоты и гоготали, записывали альбомы и сплетничали после концертов. А теперь пытаете друг друга, грызете, как свора бродячих безродных собак. Признаться, если честно, я хотел бы видеть честный бой, настоящую драку, но, в принципе, я доволен и этим. В конце концов, на то я и мастер, чтобы лепить шедевры, на то я и великий продюсер, чтобы создавать шоу из самого гадкого материала!

Вы же сами убиваете себя! Мне даже не приходится ничего делать! Я просто наблюдаю, сидя на троне!

На этой пафосной ноте я наполняю бокал шампанским, а остатки выплескиваю в толпу.

– Пейте, суки! – кричу я. – За ваши скорые похороны!

Финал лучшего шоу в мире неумолимо приближается. Корреспонденты главных телеканалов России еще снимают происходящее на камеры. Многие из операторов мертвы, однако трансляция до сих пор продолжается, ибо сенсация – прежде всего. Я представляю с какими лицами сейчас смотрят эти кадры программные директора, ведущие новостей и телехроник – эти никчемные неудачники, привыкшие к цензуре и к форматам, эти бездарные жалкие твари. Я прекрасно знаю, что к заводу уже стягиваются отряды милиции и ОМОН. Но им не удастся так просто меня взять, над этим придется хорошо потрудиться!

В какой-то момент мне становится скучно наблюдать за происходящим сверху, и я спускаюсь вниз – поближе к сцене. Насвистывая бессмертный хит Фредди Меркьюри «Show Must Go On», я отпираю дверь электронным ключом и сбегаю по лестнице. В пылу схватки звезды даже не замечают моего присутствия. Лишь Кутин, по-моему, вскрикнул: «Черт, Феликс!!!!!», но тут же в его шею впились длинные ногти Кати Швед.

– Ну что, твари?! – победоносно хлопаю я в ладоши, и вокруг воцаряется тишина. – Что, ублюдки, что отбросы Господа Бога, блядь? – Я прохожусь меж застывшими от ужаса окровавленными артистами. – Не признавали меня, не любили? А теперь? Теперь вам без меня никак!

– Смотрите!!! Смотрите, твари!!! – Я достаю из кармана таблетки и поднимаю их высоко вверх. – Вот оно! Ваше спасение!!!

О, что тут началось! Вой, стоны, вопли, мольбы о помощи! Скуля и плача, артисты тянут ко мне свои мерзкие изломанные пальчики, волочатся по полу, готовые целовать мне ботинки и брюки. Им очень хочется выжить – красивым, богатым, успешным, какими они были еще несколько мгновений назад, – им вовсе не хочется умирать! Сотни умоляющих глаз направлены на меня.

– Минуточку! – Отталкиваю я ногой ползущего Иосифа Вайтмана. – Правила никто не собирался менять! ПРАВИЛА ОСТАЮТСЯ ПРЕЖНИМИ!

– Дай!! – шипит Веларди, протягивая израненные, перепачканные бурыми пятнами руки. – Дай противоядие… прошу…

– О, Петенька! – Я откровенно издеваюсь. – Что-то ты сегодня совсем неактивный. Где же твоя прыть, молодой Аполлон, где твоя страсть, бог нашей сцены? Или Карины рядом нет, денежек никто не даст, концерт тебе не проплатит??? Хочешь жить – дерись по МОИМ правилам, сладкий!!!

В отчаянии и злобе Веларди бросается на меня, но я оказываюсь быстрее. Одним движением я достаю из кармана пистолет и делаю два точных и аккуратных выстрела. Пули пробивают ему голову, он судорожно вздрагивает и неестественно окидывается назад, а его мозги забрызгивают находящихся рядом артистов. Стоящая неподалеку Оля Кириллова во весь голос орет.