Радомир Коловрат - «Шалом Гитлер! ».

— Открывай партайгеноссе! Пришли твои белые камрады, пива чешского принесли. — раздался за дверью голос Пса, моего старого друга по нашей группировке. Да, кому Вику показывать не стоило так это ему. Веселый парень, Пес, был самым яростным антисемитом из всех моих знакомых. Его отца, талантливого ученого, в свое время серьезно подставил один еврейский профессор, присвоивший себе результаты его научных изысканий. После чего Пес питал ко всем иудеям почти животную ненависть.

— Держи, братан, — сказал Пес и протянул мне ящик «Старопрамена». — Позырим Лигу чемпионов, сегодня «Селтик» с турками играет. Надеюсь, шотландцы впердолят черножопым. Закусь-то у тебя найдется?

— Конечно, проходи, старик.

— О, да ты как-никак с дамой? — спросил Пес, увидев Викины шмотки, раскиданные в беспорядке по дивану. — Кто эта пышногрудая Валькирия на этот раз?

— Да так, есть девушки в русских селениях.

— Или в еврейских кибуцах. — я обернулся, на внезапно ставший резким и сухим, голос Пса.

— Что?

— Виктория Моисеевна Кацнельсон. — Пес держал в руках Викин паспорт, валявшийся на столе.

— Да это девочка заехала татуху сделать…

— И привезла для этого две сумки вещей! Не темни, ты что ебешься с жидовкой?

— Да, именно этим он и занимается последние пару месяцев! — я услышал за спиной Викин голос.

Мы с Псом обернулись. В дверях стояла в полураспахнутом халате Вика, на ее мокрую грудь свисал золотой магендовид. Лицо девушки пылало.

— Гони эту суку на хуй! Из-за таких, как она, гниют в тюрьмах и окопах миллионы наших белых братьев. Ты совсем что ли ебнулся, друг! — перешел на визг Пес. — Спишь с этой тварью! Разок засадить ради интереса кавказке или даже нигерше, это одно, но съезжаться и встречаться серьезно, тем более с жидовкой, опомнись! Где твоя расовая гордость?!

— А если он меня любит, а я его? Тебя волнует счастье друга? Ты хочешь, чтобы он любил и был любимым? — неожиданно спокойно сказала Вика.

— Счастье с тобой?! Да я за него тебя щас кончу, я тебе напомню Бухенвальд с Дахау, пархатая гадина! — Пес стал угрожающе приближаться к Вике.

Я встал у него на пути.

— Уйди друг, для тебя стараюсь, щас я ее вышвырну, и будем смотреть футбол. — Пес через меня попытался схватить, неподвижно стоявшую в дверях Вику за горло. Я с силой отпихнул его от себя и ударил правым хуком в челюсть. Пес схватился за лицо и с грохотом упал на пол. Снизу истерично забарабанили по батарее соседи. Пес резко вскочил на ноги, с его подбородка сбегала струйка крови. Я заслонил собой Вику и встал в боевую стойку.

— Дай пройти. Ладно, живите, любите, но бритым тебе, дружок больше не быть, уж я тебя пропиарю как следует! Предатель! — с этими словами Пес толкнул меня плечом и пошел к входной двери. Я закрыл за ним и вернулся в комнату. Вика сидела на диване, подвернув под себя смуглые ноги, и тупо смотрела MTV. Я откупорил и залпом выпил бутылку Псовского пива.

— Все, теперь мы оба сожгли все мосты и оказались на бетонном необитаемом острове, в полной блокаде… Не надо было нам тогда оставаться одним, сделала бы я татуировку и уехала… — бормотала себе под нос моя евреечка.

Я подошел к ней и рывком содрал с ее тела свой халат. Как переспелые дыни вывалились мне навстречу Викины груди. Я тупо на них посмотрел и, схватив руками, крепко сжал. Затем я достал свой эрегированный детородный орган и, развернув Вику к себе задом, поставил ее на четыре точки. Резко и сильно я вошел в нее сзади.

— Не надо, так не хочу, мне больно. — зашептала Вика, но я ничего не слушал, я трахал ее так, будто хотел заколоть своим хуем насмерть. Вика только глухо постанывала. Через минут десять бешеной гонки я кончил и так же молча вышел из нее. Вика повернула ко мне свое заплаканное лицо.

— Ну, что доволен? Сорвал свою злобу? Изнасиловал еврейскую сучку?

— Извини, Вика, сам не знаю, что на меня нашло. — на меня накатил внезапный порыв раскаянья за содеянное. — Я, правда, не хотел.

— Погаси, пожалуйста, свет, я очень устала и хочу спать. — Вика встала и начала разбирать диван. Когда она легла, я погасил свет и вышел на кухню, прихватив с собой пару пива.

Утром, часов в десять я проснулся от телефонного звонка. Это был Тимофей, еще один мой соратник по «Белым воинам».

— Привет, великому защитнику евреев мистеру Шиндлеру, наслышаны мы о твоих амурах, красавчик. Хотели бы с тобой поговорить, или ты с русскими уже не общаешься?

— Пошел ты!

— Короче, могу тебя поздравить, ты первый из «Белых воинов», кого лишили пожизненного членства в нашей банде. Решение было принято единогласно. Сдай нашу нашивку или мы ее с тебя среже..