Владимир Лорченков: Клуб бессмертных

Как всегда после победы, я был в легкой депрессии. Не знал, к чему стремиться. Вот и решил развлечься. Взял старый кусок кожи и нанес на него карту мира. В представлении моих современников, конечно. Кожа была старая, поэтому фон вышел темным. Чтобы хоть как-то выделить Молдавию, я нанес на нее черную краску. А, черт! Спина. Ох, господи, проклятый радикулит. Проклятые дожди, проклятый скульптор.

…один миллион девятьсот тысяч сто восемьдесят три, один миллион девятьсот тысяч сто восемьдесят четыре…

Получилось у меня неплохо. Пленный турецкий картограф – специалистов мы обычно щадили – сказал, что он не смог бы начертить карты лучше. Конечно, мерзавец льстил. Конечно, мне было приятно. Лесть считалась в порядке вещей в наше время. Потом я стал думать, что делать с картой дальше. И придумал – послал ее с гонцом к своему кузену Владу Цепешу, известному вам как граф Дракула. Хотя с чего это вдруг вы понизили милейшего князя до жалкого графского звания, не пойму. Впрочем, мне все равно. Птицы все летят и летят над Кишиневом, и я уже где-то там. С ними. Один миллион девятьсот девяносто девять тысяч девяносто пять…

Гонцу я велел передать, что карту эту мы захватили у турецкого чародея, убитого в схватке. И будто это ведовская карта, глядя на которую каждый поймет: Трансильвания и Молдавия – зачарованные места мира. Гонец все сделал. Бедняга – кузен велел зашить ему в живот живую кошку. Влад Цепеш не любил дурных вестей.

Поэтому могу вас заверить, что даже если человек по имени Прометеус Балан выстрелит себе в висок, чары не рухнут и мир не исчезнет. По очень простой причине, ясной уже вам самим.

Никаких чар нет.

О, вот еще одна. Один миллион девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто семь…

И если этот бедолага, которого я не знаю, но искренне ему сочувствую, убьет себя, то сделает это совершенно напрасно. Он стал жертвой розыгрыша, который предназначался вовсе не для него. Что ж, такова судьба Прометеуса Балана. Он, как и многие другие, пытавшиеся разгадать тайну Молдавии, – просто осел!

Почему ни одному из вас не пришло в голову спросить об этой тайне у меня?! Единственного человека, при котором Молдавия была страной в полном смысле этого слова. Моя Молдавия, Молдавия Штефана Великого, была независима. Она умело воевала и процветала. Народ был един, хоть говорили они на разных языках. Не подумайте, что я хвастаюсь. Впрочем, я хвастаюсь. Но чем? Реальными достижениями.

Так вот, людям, которые хотели бы сделать Молдавию процветающей, гордой и поистине независимой страной, не мешало бы поинтересоваться, как это сделать, прежде всего у меня. Человека, который когда-то сделал Молдавию процветающей, гордой и поистине независимой страной. И я бы ответил. Чего мне скрывать? Скоро мой счет достигнет двух миллионов, и я улечу, усевшись на крыло одной из птиц, в самые небеса.

Что? Нет, не гуси. Кажется, журавли. В общем-то, мне повезло, что подсчет завершается осенью, когда надо мной кричат перелетные стаи. Было бы обидно улететь на крыле вороны на свалку за городом! Нет, к счастью, это журавли.

…один миллион девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто семь, один миллион девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто восемь… девять…

Итак, вы бы спросили, а я бы ответил. Я бы сказал вам: слепцы, никакой тайны Молдавии нет. И тайны Фриниха нет. Как и тайны Прометеуса и его предшественника Прометея. И если вы перестанете относиться к ней… да-да, я снова о Молдавии.

Так вот. Никакой тайны Молдавии нет. И если вы перестанете относиться к этой стране как к проклятому месту, а я так и делал, она перестанет им быть. И вы получите ту Молдавию, какую хотите. Как получил ее я.

…два миллиона.