Владимир Лорченков - Клуб бессмертных

– Нечто неудобовразумительное, – изрек Петр, прочитавший мое послание к коринфянам, – пора заканчивать с этим смутьяном.

Я говорил с людьми на понятном им языке. Каждый видел в моих проповедях то, что хотел увидеть. Петр был неудобовразумителен, поэтому не видел в моих проповедях ничего, кроме неудобовразумительного. Афиняне были жестоки и плаксивы, поэтому увидели в пьесе Фриниха жестокость и слезы. Им казалось, что они жалеют город Милет. На самом деле им хотелось пожалеть себя.

Ницше упрекал меня в том, что я разрушил замысел Иисуса. Это тем более удивительно, что Ницше не воспринимал Иисуса. Люди часто обижаются за других, не существующих уже людей. Более того. Люди часто испытывают чувство обиды (и потом мстят за нее), которую, как они считают, нанесли какому-то совершенно несуществующему понятию.

Особо популярно мстить за родину или за бога.

Что такое родина, никто из вас не знает. Петр говорил, что моя родина – церковь, и приводил в качестве примера моего предательства кошмарную, с точки зрения стиля, метаформу. Церковь это будто бы прекрасная белокурая девица.

И якобы я, Павел, наношу церкви страшное оскорбление, когда подкладываю эту прекрасную девицу под грязные телеса нечестивых язычников.

Ассоциативный ряд ясен. Наше вино, наш хлеб, наше мясо и наши женщины. Стандартный набор дикаря. Петр и был таким. На самом деле моя родина – это я сам. Вы этого до сих пор не понимаете. С Богом ситуация еще запутанней.

Фалес считал богом воду. Гераклит – огонь. Пифагор – числа. Демокрит – атом. Платон – шар. Славяне – молнии. Перуанцы – картофель.

Я считал богом Бога.

Да. Единственная формулировка, которой я не дал, была определением Бога. Того, Чьего Имени Не Называем. Окружение Петра и сам почтенный рыбак называли так Дьявола. Идиоты. Они спешили обозначить Дьявола, не обозначив того, в противоположность кому Дьявол и произошел. Я с содроганием думаю, что бы произошло, пойди церковь по пути развития, который наметили люди наподобие Петра.

Ибо только моей силой и волей христианство вышло на просторы мира.

Конечно, меня не поняли. Естественно, осмеяли. После изгнания из Рима я метался как затравленный волк. Это совсем не походило на мое триумфальное шествие до изгнания, когда я посетил Малую Азию. Да… Малая Азия, берег Европы, Македония, Иллирия, Балканы, Афины, Коринф. Везде, где я проповедовал, люди крестились тысячами. Я организовал сеть церквей – эклессий – и наладил между ними связь.

По сути я организовал империю в империи.

Тогда Петр ворчал, но лишь ворчал. Еще бы. Всерьез мне препятствовать означало для него лишиться доходов от новообращенных. А вот когда их уже стало достаточно для того, чтобы пожертвований было достаточно много для сладкого (в представлении иудейского рыбака, конечно!) житья, Петр стал протестовать! Я его не устраивал. Я никого не устраивал.

Евреи считали меня смутьяном и предателем веры отцов. Римляне – предателем интересов государства. Язычники – предателем угнетенных народов. Для христиан – тем, кто отдает тайну Спасения (самое лакомое) всем подряд.

Меня изгнали, и где я умер, не знает никто. Смертную казнь в Риме – будто бы палач отрубил Павлу голову, – придумали позже. Вообще, все, что произошло после моего изгнания, это уже не я. Так, мифотворчество. Христиане предали меня, как афиняне предали Фриниха, и как бессмертные – Прометеуса, и как… Что ж. Такова наша судьба. Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но мы живы; нас наказывают, но мы не умираем…

Мы остались бедны, но отдали вам все богатства мира.

Павел, апокриф… Неканоническое Евангелие. Одно из тех тысяч Евангелий, которые карябали вошедшие в религиозный раж пастухи, писцы, мытари, рыбаки и которые не были признаны на Соборах, а были впоследствии осуждены и преданы анафеме. Поделом. Вас удивляет презрение, которое я, когда-то рыбак, испытываю к людям низких профессий? Напрасно. На то я и был избранным, что Иисус выдернул меня из этого проклятого озера, в котором я зарабатывал артрит, расхаживая с сетями по колено в воде.

Физический труд придумал Тот, Чьего Имени Не Называем!

Конечно, рассказать об этом людям я не мог. Но тайком записал. Иисус тоже не давал никаких определенных ответов на мои вопросы относительно труда. Но уверяю вас, я совершенно правильно понял Его к труду отношение. Ведь в отличие от других учеников я был действительно призванным. Учитель дает урок не словом, а действием. Делай не так, как я говорю, а как я делаю, вот что хотел сказать Иисус.