Алексей Шепелёв - Echo

Звук. Звонок в дверь.

Сердце у меня оторвалось. Я кинулся выключать центр, О. Фролов – дурак – открывать, а Репа по своему обычаю прятаться – на кухню.

- Не открывай! – вроде бы крикнул я, но, скорее всего, крякнул.

Всё, конец. Сердце защемило, словно в тисках. В висках был свинец. Это уже лишком. Ведь надо же, надо же и меру знать. Хотя – в рот всё ебись, причём конём. Это моё последнее слово. Спасибо за внимание, господа гомопидоры. О да, о ад, о дао, ода…

О. Фролов, обряженный уже в свои алкоголички и майку, с окровавленным полотенцем на руке, высунулся за дверь, широко распахнутую…

- Никого нету! хы-гы!

- Закрой, долбак, - выкрикивает Репа с кухни (я-то уже не могу).

Послышались какие-то смешки и возня, и ввалился Санич, довольно-таки довольный и поддерживаемый Михеем, и пробасил: «Совсем что ль охуели – время четыре утра, а у них на всю лестницу «Корм» хуячит!!».

- Вы как раз вовремя, ребяты, - выпросталась уже свежеэкзальтированная Репа, щас побежите за выпивкой в ларёчек. О, да тут Михей, хе-хе!.. Тоже на танке или от баб?

- А чё это у тебя на руке? – Михей по своей натуре всячески валтузлив и наянен.

- А Саша у нас сегодня вены порезал, чуть было не сдох, - для Репы это была самая заштатнейшая фраза, и если ей и не приходится произносить подобное ежедневно, то я считаю, что она всё равно вроде как именно для этого и рождена на свет.

Санич мгновенно смутился – смутились и побелели его глаза, его лицо, и он упал – Михей едва успел его поймать.

- Да, Саша, он такой, не смотри, что длинный и брутальный, а в обморок падает. Классе в шестом помню фильм смотрели какой-то – «Муха» что ли или какой-то ужасник – и там прям чуваку что-то отрубили - уж не помню что…

- Хуй наверно, - Михей – это уже собственно пошляк.

- Ты, Миша, собственно пошляк. У Саши натура нежная, а у Саши (она кивнула на О. Фролова) ещё нежнее, не каждый ведь на такое решится. А про этого (завидев меня, осознали наш новый внешний вид и удохли) я уж вообще не говорю! Кстати, а почему ты Миша, ты же Саша?

- Да эти вот черти придумали.

- Миха, Миша, Мишуточка, - выступил воскресший уже Санич, - это производное от Михей, вернее наоборот – так сказать, Миша плюс еврей получится Михей. Э-э, подь суда (завидел О. Фролова), существо! Ты что творишь, бади?! Ты что, совсем что ль?!

- Саша, золотце, русалочка, мать, давайте поддадим что-либо-нибудь!

- Миша, ты случайно так не разбил бутылочку?!

- Что там у вас? – О’Фролов подпрыгивал, подхрипывал, потирал руки и лез к Михею.

- Угадай с трёх раз! «Яблочка»!

- Ой, давайте наверно её разопьём! Ни разу не пил такую, - паясничал О. Фролов.

- Иди, долбак, поставь первый альбом «Корна» перематываться! – принуждала непотребноя Репа.

- Зачем?

- Кассета перематывается полторы минуты, а выпить нам всего по стаканчику и достанется. Вы ведь уже в гавно, ребята?

- Нет, мы евреи!

Когда они уже легли, утомившись, прижавшись друг к другу, Ксю начала плакаться и извиняться.

- Я наверно покончу с собой, у меня вообще что-то не того… Я не могу так жить, я постоянно думаю об этом, только об этом… и больше не могу ни о чём… я пытаюсь… я пыталась как-нибудь… но всё равно… я схожу с ума. Ничего не могу с собой поделать… я умру… и тебя втянула, дура, прости меня… я умру…

- Тебе надо обратиться к врачу, но сначала рассказать родителям…

- Что я им скажу?! что каждую секунду думаю: какой бы предметик побольше засунуть себе в жопу?! что хочу кого-нибудь изуродовать, что сплю со своей подругой?!

Она потянулась к сумочке, закурила.

- Тут вроде нельзя курить.

- Всё равно.

- Дай тогда и мне.

- Помоги мне…

Они курили, пуская дым в потолок, Светка ёрзала - Ксюхины пальцы задумчиво исследовали внутреннюю поверхность её бёдер.

- Что-то у меня всё замутилось совсем от курева, - сонно пролепетала Ксю, бычкуя сигарету, - я сплю… не могу, конечно, успокоиться, я вообще мало сплю… может тебя ещё попросить… насчёт попы… нет, не надо… надо спать… давай спать, Светка, моя любовь… я сплю…

Она отодвинулась, закрыла глаза и вроде засыпала, погружалась в сон.

Светка вдруг подкатилась к ней, прислонилась, целуя в подбородок и шепча: «Давай и ты меня».

- Я…я… спать надо…

- Я тебе не отказала! проснись, ну.

- Не надо…

- Давай, Ксю, только не туда, а туда.

- Фу, отвали!

- Больно ведь…

- Больно?! Ты чё, дура! И гондонов больше нет – этим не советую, он чуть-чуть запачкался. Если хочешь, конечно, иди в сортир помой его… а вообще лучше спи…