Алексей Шепелёв - Echo

Она была одна, она была одна. Она – была одна!

В плейере другой девушки звучит уверенная музыка – она стоит в скоплении посетителей в очереди в табачном киоске, подсчитывая монеты в кармане, чуть кивая головой в такт и изредка невольно произнося вполголоса: «Rammstein!». Возбуждённые молодые тёлки и тельцы, лезущие за пивом, сигаретами или чупа-чупсами, проживающие в таком захолустье как Тамбов и прожёвывающие такую глупость как Stimorol, оглядываются на неё, пренебрежительно выпячивают нижние губы, напоминая коров или шимпанзе (если в городке Рамштайн шептать себе под нос «Tambow», тоже мало кто поймет, она, кстати, пробовала и даже знает, что rammstein - это бетонные бордюры на автобанах).

Девушка нервничает, смотрит на часики, но их нет. Она выключает плеер и спрашивает, который час. Без пяти, отвечает ей какой-то деловой мальчуган, остальные почти отворачиваюся…

Ребята в чёрных кожанках, так сказать, тучные и солидные, так и напирают на решётку у прилавка, не давая никому прохода. Они набирают - продуктишек, водочки и пивца (иными словами, новый русский стандарт: салями, «Гжелочки» и «Балтики») – очень долго, задавая множество идиотских вопросов молоденькой сельповатой продавщице и даже торгуясь с ней (она кокетничает с ними из-за решётки). Вдруг приотворяется тяжёлая железная дверь и вся тола слышит окончание фразы на незнакомом языке – « …to jump up?». Вваливаются американцы (кто же ещё?!), скорее всего, супруги, спрашивают что-то про «strong beer» и «speak English», но никто не понимает, девушка бросает на ходу: «About 13 roubles - a sort of base» и выскакивает прочь…

Ненавижу эти танки , думает она, переходя дорогу возле ГУМа. Здесь всегда они летают, бывает, заезжают на Кольцо – и даже частенько. Эти плоские машины с угловатыми, квадратными формами… восьмёрки, что ли, девятки, девяносто-девятки… металлические цвета, задранные от колёс кузова, тонированные окна, быстрый, рывковый ход, грубый пластик внутри, дребезжащий на морозе, тонированные стёкла, и главное – музыка – эти бум-бум-удары, гипербасы… Они подползают, как танки, как жуки, сотрясая весь воздух в радиусе метров двухсот, подползают и долбят басами – больше ничего не слышно, никого не видно… Я знаю, от какой музыки там басы, почему они слушают её громко. Почему?!

Срываются с места так, что едва успеваешь отпрыгнуть в строну – разъезжают и по тротуарам - по Кольцу – по фигу! Едут за тобой, увидев с дороги, развязно предлагая прокатиться. Самоуверенность, цинизм и наглость – всё это даёт машина! (Вы же поди отродясь и не видели вблизи нормальной машины, лошьё!) Иногда запихивают в салон, увозят прямо с заглавной улицы, а иногда и трупы потом находят в пригородном лесу. Но хуй вам!

Она просто создана для борьбы – это фехтовальщица (нехватает только белой одежды) или теннесистка: фигура и ухватки Мартины Хингис, её почти по-монровски вздымающаяся белая юбочка, белое бельё… - я бы такую ни за что не пропустил – даже по телевизору, даже в другом туалете, ну то есть одежде!

Зайти или не зайти на Кольцо? – думала она. Хорошо бы кого-нибудь встретить… Хотя – зачем? Они только привяжутся, доматаются, тогда… придётся отложить, не пойти туда … U-u поняла, что боится идти туда, но ещё было несколько минут времени, и она поплелась по Кольцу. Не идти – это понятно. Но идти надо, надо куда-нибудь. Надо вспомнить, вспомнить своё раздражение, которое подгоняло… своё отражение!.. Надо ждать – надо идти. Ждать невыносимо, идти легче. Идти домой – нет!

На каждой наре сидели пары, курили, пили пиво, разглядывая сощурившуюся девушку, идущую как-то робко, что-то выглядывающую, подпрыгивающую на своих шлёпанцах на высокой платформе. Ю-ю обошла всё, но никого, конечно, не встретила. Где гуляет её подруга Кирюха?.. Она вспомнила Кирилла… Она, вся замирая внутри, решила сесть на скамейку, посидеть, а потом пойти домой. Вспомнив о доме, о том, что забыла опять вынести мусор, она заколебалась ещё сильней – ей даже захотелось закурить – она смотрела на сигаретные огоньки на соседней скамейке – девушка сидела на коленях совсем молоденького паренька, обняв его за шею рукой с сигаретой, поминутно наклоняясь к его шее, чтобы сделать затяжку, он тоже курил.

С другой, неожиданной, стороны подошла она. «Она», - подумала Ю-ю. Это была коровистая чикса в миниюбке, длинных замшевых сапогах (жарко, небось), жестоко намазанная красным, с богатейшими осветлёнными волосами, собранными в пучок на макушке и распущенными в виде объёмного хвоста сзади.