Юрий Цыганов - Зона любви

— Естественно… — говорю, а сам думаю:

«Достал! Замочить бы эту крысу музейную! Долбануть ракетой „Воздух — воздух“ по его гнездовищу!».

— Правильно! А ты чем занимался? И день, и ночь квасил да развратничал! Талант свой на шлюх променял!

— Выключи, — шепчу Ягодке, — мне такой разговор не нравится. И Пастернака я, кстати, терпеть не могу…

Когда отключились — расшаркивались, естественно, минут пять, скорбный вид изображали, выслушивая нотации, — спрашиваю:

— Это что за явление?

— Бог.

— Не валяй дурака, Ягодка…

— Почему?

— Тоже вибрационный двойник? Система сбой дала?..

— Не знаю. Я заказал — мне вывели. Какие проблемы?

— На деда Мороза мужик смахивает, будто ряженый! Борода — не настоящая…

— А ты что хотел? Как я тебе Бога покажу, когда он НЕЧТО! Как я тебе субстанцию покажу? Какого стилисты сделали, такой и есть. Его так народ представляет. Вот и вывели на экран некий среднестатистический облик.

— Забавно! И это чучело миром правит?

— Зачем правит! Я же тебе толкую, это — усредненный образ. Идол, если хочешь… А Мир существует совсем по иным законам.

— Безбожным?

— Ты понимаешь, — заговорил вдруг Ягодка с жаром, — и Бог, и Дьявол — субстанции. Их невозможно узреть. Они всепроникаемы. Ну… как рентген, чтобы тебе понятнее было. Они — везде! И, по большому счету, равнодушны к вашим делам. У них свои правила игры. Свои понятия. Они скорее функции, чем личности, но живут категориями мощными, глубинными. А человечество одеяло на себя тянет. В основной своей массе, сюсюкает, сопли жует: «Ах, зло, какое плохое; ох, добро, какое хорошее! Давайте, ребята, жить дружно, созидать Храм Любви! Богу молиться! Любовь — это Бог! Обретем, братья, бессмертие души». И молятся — лбы разбивают. Да, на хрена это бессмертие, дурни, такой поганой душе? Будто торгуются: «Ты — мне бессмертие, я — тебе два добрых дела!» А Богу плевать на ваши расклады. Потому что всё не так устроено. Есть две истинные зоны — «добра» и «зла», сплетенные намертво. Плюс и минус. Аверс и реверс одного явления. Попади в эту зону, — обретешь понимание, смысл. Нет — будешь суетиться и врать всю жизнь. И Бог не заметит тебя, и Дьявол ухмыльнется только, сколько бы ты ни молился, потому что и пространство, и время у них свое, то есть, нет его вовсе. Но эволюция у вас единая — вы развиваетесь, и глубже становитесь, и шире. Вместе! Мир распускается, как цветок. Разлетается — как облако. Вот в этом — истинное единение! Вот он — улей. Только в отличие от вас, они лишены самооценки. Это вы наделили их своими качествами, поскольку ИНОЕ представить себе не умеете. Дальше деда Мороза и черта рогатого фантазия не ушла.

— Ладно.

— Что ладно?

— Давай, тогда, — говорю, — на ЭТОГО посмотрим.

— На кого еще?

— Ну, на Дьявола. Как его твои стилисты изобразили? Как черта рогатого? Я бы с ним договорился…

— Он тебе на земле не надоел?

Очнулся я на Варе. Я находился в ней. Так я еще никогда не просыпался…

«Началось в колхозе утро», — подумал я и встал.

И еще подумал: «Неужели это всё творится со мной?».

Я увидел кучу дерьма в середине комнаты. Собачий «привет» от лучшего друга…

«Справедливо,» — подумал я.

Бедняга залезла под кровать и с испугом смотрела на меня. Я был гол, одинок и жалок, как побитый и осмеянный всеми бесеныш. Хотя, в зеркале я отражался. Но, лучше б туда не заглядывать…

«Бежать!»

Я торопливо оделся и вышел на кухню. Мишка сидел один у разгромленного стола. Спал он тут, что ли?

— Чего-нибудь осталось? — сказал я, чтобы что-нибудь сказать.

— Голяк.

— М-да…

— Ребята вчера заходили, — сказал Мишка раздраженно.

Он, видно прикидывал, где бы достать национального пойла.

— Как чувствуют, волки, когда у меня загул. Всё подъели!

— Всё понятно… Я поехал.

— Давай.

Слава богу — две сотни оставались. Сказался опыт утренних мытарств. Сотню — на такси, понятно, но вторая-то — моя! Это, по тем ценам, две бутылки приличной водки и что-нибудь кисленькое засосать.

Хотелось одного: юркнуть незаметной мышкой в свою норку и упасть в колыбель мирозданья.

Как доехал, взял водку — не помню. Всё происходило на автопилоте. Две бутылки я съел незаметно. В кромешном чаду.

Я не хотел возвращаться в этот мир… я отвык…