Юрий Цыганов - Зона любви

— Не понял…

— Чего ж тут не понять? Ты же застал ту мрачную эпоху… Это, как вулканический выброс, землетрясение. Всеобщее умопомрачение! Копилось что-то чудовищное в подсознании человека веками, потом забродило, а потом критическую массу преодолело… и как шарахнет вдруг по мозгам у всех разом! Как по мановению волшебной палочки — все вдруг принялись ломать устои. А кто устои не ломал — тот со страху помалкивал, а это, согласись, пассивное участие, не менее страшно…

— Подожди… а как же личная ответственность? Ведь не пчелы же мы, в самом деле…

— Пчелы! Хуже даже — муравьи. Единый грязный муравейник, к сожалению. И пока это так, на вас воздействуют законы объективного мира. А за индивидуумов ты не волнуйся, их единицы — на земле все сполна и получат. По полной программе! И потом, Бог — милосерден…

— А Дьявол?

— Дьявол — справедлив. Ты, вообще, заметь — Мир очень грамотно защищен. Система фильтров! Всё продумано, что бы вы, со своими дурными идеями, ни там, ни здесь не напакостили! Ты хоть знаешь, сколько самонадеянных преобразователей, из поколения в поколение, на Земле химичили — философский камень искали! И все добра желали, выгоды, всеобщего счастья. Только Земля — единственно живой организм и никто никому… никогда! ее замусорить не даст. Даже вам — существам разумным. Поэтому на Земле остаются только некоторые, уж совсем никчемные души. Не души, собственно, — недоноски, которые сами взлететь не в состоянии. Они и блудят там, пугая вас аномальными явлениями типа полтергейста. Однако, и у них есть шанс развиться во что-нибудь приемлемое. Им Бог дает как бы второй шанс и отправляет на окраину Вселенной. Там, в первобытном бульоне, Хаосе Мироздания они урчат и булькают. Порою, бывает, и совокупляются. И знаешь, иногда там зарождаются и формируются довольно уникальные типы. Крайне редко, конечно, но зато в них проявляется некая астральная парадоксальность и масштабность мышления. Поэтому оттуда выходят творческие личности. Иногда даже гении. Вийон, например, Ван-Гог прошли ту жестокую школу. Но бывает и такие, как Нерон…

И тогда я, потупясь, тихо спрошу:

— А возможно увидеть его — САМОГО?

— Бога-то?

— Господа Бога нашего, единого и всемогущего!

— Нет проблем, — говорит Ягодка, — и вывел на экране некий Лик. И, обращаясь к тому Лику, развязно ткнул в мою сторону: «Вот, — говорит, — чудо-юдо, беспартийное. Полюбуйся. Недавно прибыло. Крайне безответственное лицо. Тобой интересуется…»

А Лик посмотрел на меня проникновенным щуром и говорит:

— Ха! Я тебя вижу! Всё твое внутреннее содержание! Ой-ей-ей! Всё так запущено…

— Где?

— Слушай же откровение Господа своего! Все твои беды в тебе самом. Много себя любишь, людей не замечаешь. Одному — беда!

Тоже — думаю — откровение…

— Всякая тварь земная достойна любви. В Любви все ответы…

— Так любовь не картошка, — сказал я, начиная заводиться, — на базаре не купишь… Коли не сподобился к истине прикоснуться, так уж, как говорится, пардон.

— Купить-то не купишь… только ты не юродствуй тут… к истине, понимаешь, прикоснуться! Ишь, как вывернул! На то ты и человек с душой и сердцем, чтобы любить и сострадать. Быть милосердным. Не обижать себе подобных… врагов прощать. А ты многих в жизни обидел. И, по большому счету, не любил никого!

— А вот тут ты не угадал! — непроизвольно вырвалось у меня. — Я мать свою любил… Марину любил, Анну… Я любил всё живое, всё — стоящее! Серегу — кореша своего драгоценного! Гришу Чекотина — чистая душа… Серегу Евстифеева — просто хорошего парня, в кошке Марусе души не чаял… — выпалил залпом и тут же пожалел о сказанном.

— Какая кошка? — возмутился Лик. — Причем здесь кошка! Ты в грехе всю жизнь прожил — распутничал, пил, богохульничал! А он — кошка какая-то…

— Страсти… меня разрывали страсти! — зачем-то ввязался я в этот, никому не нужный дурацкий спор. — Я не мог совладать… Я гасил в тех страстях свой огонь…

— Страсти, говоришь? Ха-ха-ха! Не-ет…

Лик заурчал и как бы вздыбился всей своей грозной сутью, над моим ничтожеством.

— То не страсти были, то — плотоядие! — пригвоздил он меня навсегда к позорному столбу.

«О-о-о! Всё, — думаю, — приехали! Мы так не договаривались. Партком какой-то, времен застоя. Ну, сука, а за Марусю ты мне ответишь!»

— Работать над собой было нужно. Самосовершенствоваться! Как ваш поэт говорил: «Душа обязана трудиться…»