Юрий Цыганов: Зона любви

Да и простые граждане стараются не отстать. И от комплексов врут, и для выгоды… и со скуки, и по привычке. Со страху врут и от желания показаться…

Есть такие виртуозы-темнилы, что диву даешься! Все предложения у них вводные, да неопределенная форма намека… И сам уж не понимает: чего наплел? Так нет — еще больше туману нашлет, для пущей таинственности… А дай ему ремня хорошенько, да в угол поставь, да за уши отдери, что бы правду сказал, так он, пожалуй, разревется, а вспомнить ничего путного не сможет. Потому, как погиб в нем честный человек навсегда! Где ни копни — везде мусор и тараканы.

Ладно. Это всё наследственное… на генетическом уровне. Царизм, коммунизм, крепостное право… татары, опять же! Всё понятно.

Ведь царь в голове, это не только управление государством-организмом и забота о его деятельности и процветании, но и тайные службы, и фискальные, и контрразведка. Не беда, что кого-то заклинило как раз на последних… Пожалеем их и забудем. Пусть в углу стоят, ремня ждут… Этим в основном только ремень и достается.

Но ведь и поэты врали, как последняя шпана! И про Вечную Женственность, и про крыла… и вообще — врали отчаянно!

«Дыша духами и туманами…»

Ну! и что это за запашок такой, прости господи, парфюмерно-влажный…

«Ты это о чем поешь… так красиво?» — спросили поэта в лоб.

«О России…» — ответил поэт, потупясь.

О, как! Еще всякие исповеди у них культивировались, да молитвы, да трепыханье свечи на столе… и все в ночи!.. А уж про любовь, какой пурги нагнали!

Прозаики врали реже. Эти норовили правду-матку врезать. Обличали часто… в основном других.

Идейные врали без меры. Вот уж у кого вранье на потоке стояло. Оно и понятно: у них задачи глобальные. Господство — так мировое, разум — так вселенский, а счастье, бля — всеобщее… А на деле, те же тараканы и мусор. Только глобальные.

Даже Бог-человек однажды не удержался, — соврал. У Царя Небесного ему, вишь, вина попить захотелось… Впрочем, он притчами все изъяснялся да иносказаниями… А что он конкретно имел в виду? Лично я до конца так и не понял. Вот ежели б он сам все записывал, да издал потом, без всяких посредников: редакторов, цензоров и прочих жуликов… тогда, быть может, ситуация прояснилась… А так… только общее направление мысли угадывается.

Для того, что бы поврать от души и с пользой, (ради рода человеческого, естественно) искали единомышленников. Объединялись в семьи, кланы, общины и прочие тайные кружки.

Врали годами, поколениями, тысячелетиями…

Врали мощно и убедительно. Целыми народами.

Врали самоотверженно, отдавая судьбы и жизни за чей-то беззастенчивый треп.

И оттого в природе много чего непонятного творилось…

Были, конечно, единичные кладоискатели правдолюбы. Но их тут же обнаруживали и ставили к стенке. Или распинали… или сжигали в костре. А потом, в силу генетики и вышеописанного наследственного груза, все удачно запутывали и толковали по-своему.

Так что, моя интуиция правильно рассудила: нечего тратить лучшие свои годы на всякие выдумки. И без меня, как выяснилось, этих врунов виртуозов выше крыши, а баек-легенд — море разливанное.

Пусть как было, так было. Чего уж. Хуже чем ты есть, наплести вряд ли удастся; лучше — скучно получится. В общем, так: «Молчи, скрывайся и таись» — не наш принцип. Наш принцип: «Хватит, мужик, прикидываться — колись!»

Народ у нас, в общем, и целом, правду все-таки ценит, — поймет. А Бог, вообще, все видит и слышит. Изнутри и снаружи. Мне так кажется… А ему-то к чему твои враки…

Так что, хватит трепаться, выпей пивка и иди работать. Мостить дорожки и возводить стены.

Интуицию назначаю бригадиром.

Начнем с самого удивительного: я родился.

Первые лет пять можно опустить из-за туманной их неопределенности. Дети, конечно, божьи создания, цветочки, ангелочки и все такое… Однако. Я бы не торопился с оценками. По-моему, такие же сукины дети, как их родители, только маленькие. И чего умиляться, что безгрешны они и чисты… Чисты, — потому что мамка купает, а безгрешны, — потому что грешилка не выросла.

И еще… Некоторые граждане любят повздыхать: «Детство… о, детство! Ё-мое! Все мы родом из детства…»

И слеза наготове…

А у меня так ничего особенного там не было — глупое, довольно и бестолковое…

А уж об отрочестве и вспоминать не охота. Тыкался, как кутек, в разные тупики. И из всех чувств сохранилась какая-то тотальная неудовлетворенность и тотальный же стыд. И еще удивление: туда ли я попал?