Владимир Козлов - Попс

— Ничего я не думаю. Я живу, как хочу. Если тебе это нравится — газеты распространять, агитировать, — заебись, флаг тебе в руки. Я тебя уважаю за это. Но я честно тебе говорю — заниматься всем этим мне в лом. Хотя идейно я с вами…

— На хуй нужны нам такие попутчики? — говорит Паша. — Балласт это, лишний груз.

— Ладно, хватит вам ругаться, — говорит Руди. — Давайте лучше добьем пузырь. — Он берет бутылку водки, начинает разливать. — Да, кстати, товарищи музыканты, а в концерт вы не хотите вписаться? Знакомые парни делают сейшн…

— Там, наверно, чисто партийные группы… — говорит Курт.

— Нет, скорей, разделяющие определенную идеологию. «Антибуржуй-фест» называется.

— Такую идеологию мы тоже разделяем, — говорю я. — А вообще, туда вписаться реально? И что, надо билеты выкупать?

— Вряд ли. А насчет реально, нереально… Нет ничего нереального.

Гримерка. На сцене лабает группа. Слышно их плохо, звук в клубе убитый. Перед началом феста звукач укурился «травой». Стас, организатор концерта, бегал, орал — не помогло.

Курт разговаривает с парнем — в очках, стриженный налысо, только сзади оставлен пучок выкрашенных в красный цвет волос.

— Сартр — совершенно другой тип экзистенциализма, чем Шестов, — говорит парень. — Он — активный, действенный экзистенциалист. А Шестов — созерцатель и наблюдатель.

— Ты хочешь сказать, как Камю? — спрашивает Курт.

— А причем здесь Камю? Мы, кажется, говорим про Сартра…

Я спрыгиваю со стола, выхожу из гримерки, двигаюсь по коридору. Прислонившись к стене, целуются парень и девушка. Еще одна девушка сидит на полу, положив голову на колени. Из ноздри свисает сопля. Ко мне подходит упившийся в жопу чувак.

— Джим, слушай, Джим…

— Я не Джим.

— Хуйня, Джим ты или не Джим. Мелочью не поможешь?

Я сую руку в карман, достаю пару рублей и «желтую» мелочь.

— На, держи.

— Спасибо.

Перед сценой с задником «Антибуржуй» слэмуют, едва не падая при столкновениях, десяток подростков. Еще человек тридцать столпились у стен. Большая часть их не смотрят на сцену.

Туалет. В писсуаре, в красноватой блевотине плавает бычок. Из крана в раковину течет тонкая струйка воды. Я расстегиваю штаны.

Захожу в гримерку. Чувак с красной прядью говорит:

— Не надо мне только про Летова. Заебали меня им уже. Всем он вдруг нравиться стал — просто пиздец какой-то.

— Ну так что, что нравиться стал? — говорит Курт. — Что, по-твоему, в этом плохого? Во-первых, не всем, и даже не многим. А во-вторых, если что-то нравится не только тебе и твоей тусовке, то, значит, уже все, говно? Так получается, да?

— Ничего не так. Не надо, пожалуйста, передергивать. Я тебе только сказал, что Летова я не люблю, что он — проститутка…

— Не, Макс, я тебе сейчас точно въебу. Ты выбирай выражения, ладно?

— Я говорю то, что думаю. Можешь делать что хочешь, можешь бить меня, можешь убить меня на хуй, но это ничего не изменит.

— «Нас невозможно изменить, нас можно только уничтожить»?

— Ага.

— Пошел ты, бля, в жопу, Макс. Ты завел всю эту пургу только лишь для того, чтобы понтонуться, показать, что у тебя насчет всего особое мнение. Разве нет? То сам говорил, что Егор — самый настоящий из всех живущих, то вдруг наоборот…

— Когда я такое говорил? Может, тебе он и «настоящий», а мне — нет. То он с НБП, то он с коммунистами, то вообще говорит, что это была игра — поигрался чувак и перестал…

— А разве не он в девяностом году распустил свою группу и три года вообще не играл? Помнишь его слова — «нас хотят сделать частью попса»?

Я говорю Курту и Лехе:

— Пора, наверно, строиться — эти уже давно лабают, должна быть последняя песня.

Леха закрывает книгу, «Джанки» Берроуза, прячет в рюкзак.

Сидим у стойки бара — я, Леха и Курт. Чисто выбритый бармен в белой рубашке — на панк-концерте он выглядит нелепо — ставит на стойку три рюмки водки. На край каждой рюмки надет ломтик лимона.

— Ну, за первый концерт в новом составе, — говорит Курт. — По-моему, все было супер.

— Слушали нас, конечно, не все… — начинаю я.

— Ладно, забудь. Сегодня никто никого не слушал. Много было левого народа. Не знаю вообще, откуда он взялся.

Мы чокаемся, выпиваем.

Подходит девушка в длинной джинсовой юбке и свитере крупной вязки, с тремя нитями бус.

— Привет, Курт.

— Привет.

Она целует его в щеку.

— Что, твоя новая группа?

Курт кивает.

— Я слышала. Правда, частично. Но, в общем, неплохо. По крайней мере, лирика не дебильная. А то большинство групп, которые, якобы, панки — у них тексты говно.