Но музыканта все еще не было. Антон взял себе пиво «Балтика» и бутерброд с икрой и сел за свободный столик. За соседним столиком сидели двое.
– Простенько, но со вкусом, – говорил один, лысоватенький картофелеобразный и как-то слишком уж сельскохозяйственно одетый для концерта мужичок.
– Да, не в музыке же дело, – брезгливо морщился его собеседник, в котором Антон с неприязнью признал господина с зубочисткой. – На мой взгляд именно Бах изобрел психоаналитическую процедуру с этими своими спусками и подъемами.
– Орган – религиозный инструмент по определению, – попытался оспорить его сельскохозяйственный. – Недаром даже сейчас в каждом католическом, да и лютеранском храме…
– Это все симулякры, – поморщился опять господин в костюме и водолазке.
– А вспомни определение по Бодрийяру. «Симулякр – это вовсе не то, что скрывает собой истину, – это истина, скрывающая, что ее нет. Симулякр есть истина».
– Одно другому не противоречит, – усмехнулся зубочистный господин, – а я бы даже сказал, способствует. Ты, кстати, посмотри, какие вокруг фанатические лица.
– А что, лица? Я с такими же кандидатскую защищал в прежние-то времена.
– Как это говорится, – неприятно засмеялся зубочистный. – «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?»
Оба замолчали и, синхронно повернувшись, с неприязнью уставились на Антона, отчего тот смутился, отводя свой любопытствующий взгляд, и демонстративно стал наливать себе пива. Вывалившаяся пена побежала по столу.
– Привет, – сказал, вдруг подсаживаясь к Антону, Антонио. – Ну что, по-прежнему спишь?
Из грузовика, запыхавшись, выскакивал румяный и вслед за ним пыхтя выбирались из кузова несколько пенсов. Чистое и голубое по-прежнему поднималось небо. Небо, в которое почему-то всегда так хочется улететь. Из желтого парусинового киоска выглядывало усатое рыло, предвкушая для себя маленькое развлеченьице. Антону показалось, что он и в самом деле спит и что он сейчас проснется. Но тупые злобные хари, – какая в ушанке, какая в бейсболке, какая в беретке, – уже обступали его со всех сторон и щерились злорадно.
– Труд не уважаешь, падла! – закричала фальцетом одна.
– Собственность! – засмеялась другая.
– Бога забыли, – в такт крякала третья.
Затрещали суставы пальцев, которые кто-то сжимал в маленький кулачок, заводя назад и примериваясь, куда бы вдарить.
– Хорошо, что вы схватили его! – закричал толстяк в белом халате, подскакивая к крупняку, по-прежнему державшему Антона за ключицу. – Видели бы вы, как он издевался над нами в булочной!
Но крупняк вдруг вынул из кармана брюк маленький черный браунинг и, направив на толстяка, спокойно сказал:
– Назад, козлы.
А потом резко дернул Антона за руку, увлекая его за собой в промежуток между киосками. Замелькали низкие ряды торговых палаток, кто-то злобно завыл. Антон обнаруживал себя уже в беге, мчащимся и перепрыгивающим через какие-то коробки с апельсинами, оттталкивающим кого-то с ведрами, звеняще опрокидывающимися на асфальт, мелькнула ушастая дыра в заборе и в носу Антона засвистел пустырь.
– Так что поверь мне, – сказал Антонио, вставая, когда наконец раздался третий звонок и буфет почти опустел, – что клейма настоящие.
– Ты передал мне свою смерть, – печально ответил ему Антон.
– Напрасно ты так думаешь, – потрепал его по плечу Антонио, по-прежнему лучезарно улыбаясь. – Если я кому и передам свою смерть, то только не тебе.
– А почему бы и не мне? – горько как-то проговорил Антон и вдруг взглянул на музыканта с какой-то горькой усмешкой.
– А ты и в самом деле так этого хочешь?
– Я… я не знаю, – опустил голову Антон. – Вот ты…ты знаешь… и как жить, и как умереть. А я наверное лишний как герой.
– Тебе всего только двадцать два. Погоди, распространим варганы и создадим организацию.
– Наверное, я родился лишним, мне все кажется, то серьезным, а то смешным, а то и вовсе ненужным. Не жизнь, а какая-то трагикомедия или комедийная драма, в которой все перепутано. Я до сих пор не понимаю, зачем внешний мир?
– Чтобы обмануть его, – засмеялся Антонио. – Так обычно и тратят опасность самосознаний.
Взгляд полный боли и какого-то светлого отчаяния перед словно бы разверзающейся пропастью, поднял вдруг на Антонио Антон:
– Как ты не понимаешь…
– Да, я, пожалуй, тебя понимаю, – сказал тогда мрачно Антонио. – Но, знаешь… как бы это сказать… Э то все же не может выглядеть смешным.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу