Андрей Бычков - Сан-Мишель

Он закрыл дверь, и они остались одни. Она стояла у зеркала, скорее всего произнося в себе «чи-и-из», чтобы губы непроизвольно раздвинулись в дружелюбной улыбке, но взгляд по-прежнему выдавал ее.

Она все же улыбнулась.

– Туфли снимать? – спросила с фальшивой послушностью.

– Да, – глухо ответил он.

Она сняла и прошла быстро в комнату, сев сразу на диван. После улицы пол показался ей холодным, она поджала одну ногу к другой.

«Как в милиции».

Сейчас, вот сейчас она разденется без лишних слов, чтобы он сделал с ней то, что хочет, чтобы забыть, забыться, что теперь один, один. Фудзи, почему так жестока жизнь и так горька и сладка подмена…

Он посмотрел на девочку и спросил:

– Как тебя зовут?

– Оля, – оживилась она. – А мы будем пить вино?

– Вино, – он горько усмехнулся.

– Да?

Она вдруг весело засмеялась.

«Очевидно, внешне я все же не так ужасен», – усмехнулся и он.

– А как тебя? – спросила она.

– Что?

– Зовут?

Он налил божоле, красное, которое привез из Брюсселя.

– Олег.

– За любовь, Олег, – усмехнулась она, поднимая бокал, и он снова заметил в ее взгляде то же дерзкое выражение.

Они чокнулись и выпили.

– Ну, ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан, – сказал он, поставив бокал обратно. – Прими-ка душ иди, а я потом сам тебе принесу полотенце.

Она медлила.

– А еще? – вдруг подняла бокал.

Он пожал плечами и опять разлил божоле. Она выпила и показала мизинцем на книги:

– Ты математик?

– Естествоиспытатель, – усмехнулся он.

«Когда-то мне казалось, что это просто, что это слишком просто: возвратно-поступательное движение шатуна, который входит и выходит в – из хорошо смазанной муфты – когда-то я все мечтал изучить квантовую механику».

– А это что? – кивнула она хромированный блестящий предмет.

– Собор Сан-Мишель.

Он посмотрел на макет.

– Ты там был?

Белый собор Сан-Мишель, где он сидел еще вчера, слушая как настраивают орган. В соборе было холодно. Мастер играл, а ученица спускалась вниз и слушала, а потом что-то громко говорила мастеру, которого там, на высоте органа, не было видно, а он очень хотел увидеть его лицо. В соборе было холодно, а в комнате на одной из улиц вблизи вокзала Гар дю Норд было жарко: два электрокамина, каждый по тысяче ватт, один стоял у широкого окна, которое служило витриной и где, расставив ноги в черных чулках сидела проститутка…

– В ванну иди, – глухо приказал он.

Она фыркнула и поднялась, дрогнув всем телом так, что его внезапно и остро пронзило желание.

– Или нет… Сюда.

Он грубо схватил ее и завалил на диван, одной рукой держа за шею, а другой нащупывая узкие трусики. Она не сопротивлялась и даже изогнулась в спине, помогая ему.

– Только не рви белье.

– Я не рву.

Он повернул ее голову, поймал губы, рот, расстегнул брюки, закрывая глаза и вздрагивая от горячего прикосновения ее пизды.

Делать, делать, делать, ибо это делается. Надевать, надевать, надевать, ибо это снимается и надевается опять. До конца, до конца, до, до самого конца…

– Е-е-е, – попробовала она вырваться.

– Потерпи! – рот ей зажал.

Как стеклодув, из осколков разбитого зеркала выплавлял он свой мучительный шар. Огненный! Он приподнялся и откинулся наискось, дернулся и обмяк.

– Как от удара саблей, – усмехнулась под ним блядь.

… белый собор Сан-Мишель и эти низкие бельгийские стулья с высокими спинками-полочками. Молящиеся вставали и шелестели листами псалмов. Если откинуть голову, думал он, голова ляжет точно на полочку, и это будет как гильотина. Он знал, что Бог есть и что Бог есть любовь.

Она внезапно выскользнула и, отодвинувшись, стала разглядывать его лицо.

– Ты такой жадный. У тебя что, давно не было?

– Чего?

– Любви.

– Любви?!

Он засмеялся громко, мучительно, закашлял, словно казня и еще раз казня.

– Что с тобой? – она испуганно отодвинулась. – Ты что, с ума сошел?

Он поднял голову и посмотрел на эту маленькую, голую. Она отпрыгнула и, поджав ноги, села на ягодицы, ее колени были разведены, и лоно, маленькое, аккуратное…

«Почему у них там ничего нет?»

Он вспомнил вдруг, как украл у Фудзи ее старый читательский билет: там была ее фотография.

– Что ты так смотришь? – испуганно сказала девочка. – Налей мне еще вина.

Она взяла со столика у дивана пустой бокал и играючи протянула к нему. Он нехотя поднялся, облапив по дороге ее маленькую грудь, ткнулся носом в шею, потом налил – все же сначала себе и только потом ей.