Уэлш Ирвин - Сборная солянка (Reheated Cabbage)

Дверь в квартиру оказалась заперта, а ключей у меня не было. Может, девочки уже вернулись. Стоило постучаться, как вдруг… в ушах загудел воздух, и я очутился в гостиной. Иветта гладила одежду под включенный телевизор. Селина сидела на диване, сворачивая косяк.

– Угости страдальца, – сказал я. – Ну и ночка выдалась, вы просто не поверите…

Они будто не замечали меня. Я снова заговорил. Никакой реакции. Встал перед ними. Без толку.

Они меня не видят и не слышат!

Я собрался было тронуть Селину, чтобы добиться хоть какого-то ответа, но отдернул руку. Вдруг магия развеется. В моей невидимости было нечто волнующее, даже воодушевляющее.

Но с девочками творилось что-то странное. В них читалось не меньшее потрясение, чем во мне. Должно быть, у них тоже выдалась та еще ночка. Да, девочки, за удовольствие приходится платить.

– Просто не верится, – сказала Иветта. – Больное сердце. Никто не знал, что у него проблемы с сердцем. Как же раньше не выяснили?

– Да никто не знал, что у него вообще есть сердце, – фыркнула Селина. И якобы виновато пожала плечами: – Грешно так говорить, но…

Иветта сердито посмотрела на нее.

– Бездушная скотина, – злобно прошипела она.

– Прости, я… – начала Селина, а потом смущенно хлопнула себя по лбу: – Ой бля, пойду залезу в душ, – вдруг решила она и вышла из комнаты.

Я отправился следом, чтобы подсмотреть за ней голой. Да, я хотел сполна насладиться приколом с невидимостью. Но едва она начала раздеваться…

ВВУУХ…

Вокруг уже не ванная. Я пердолю… да… да-а… я кого-то ебу… сейчас разгляжу, кого именно…

Наверное, Люси, меня накрыли голимые глюки, типа кислотный флешбэк, бывает…

…но нет…

НЕТ!

Лежа на приятеле, Иене Колдере, я долблю его в жопу. Он в отрубе, а я обрабатываю его очко. Мы лежим на диване у него дома в Лите. Я очутился в Шотландии и пидорашу в задницу старинного друга, будто я – гомосек-насильник!

О НЕТ, БОЖЕ МОЙ… НА ХУЯ ЖЕ В ШОТЛАНДИЮ…

Мне захотелось блевануть прямо на него. Я вынул, а Иен стал издавать бессвязные звуки, словно ему снится дурной сон. Хер оказался измазан кровью. Натянув треники, я бросился на улицу.

Я в Эдинбурге, но никто меня не видит. Ополоумев, я с воплями побежал по Лит-Уолк и дальше по Принцесс-стрит, минуя людей. Но набрав скорость, на углу Кастл-стрит я врезался в старушку на ходунках…

И тут…

ВВУУХ…

Я оказался в тюремной камере, в очередной раз заправляя в жопу парню. Он без сознания лежал на койке подо мной.

НУ ЕБ ВАШУ МАТЬ…

Это мой давний приятель Мердо. Его закрыли за торговлю коксом. ФУ…

Вытащив, я спрыгнул с верхней койки. Меня скрутило. Уперевшись в стену, я содрогался в сухих, мучительных спазмах. Ничего не выходило. Я оглянулся, когда Мердо пришел в себя. Его лицо исказила гримаса боли и замешательства. Он ощупал задницу, увидел на пальцах кровь и говно, завопил и спрыгнул вниз. Я, скорчившись от страха, начал причитать:

– Дружище, я все объясню… на самом деле все не так…

Но Мердо, не обращая на меня внимания, бросился к спящему сокамернику с нижней койки и стал яростно метелить бедолагу. Его кулак вмялся в перепуганную физиономию арестанта.

– ТЫ, Я ТЕБЯ ЗНАЮ! ТЫ СО МНОЙ ДЕЛАЛ ВСЯКОЕ! Я ТЕБЯ ЗНАЮ! ТЫ ГРЯЗНЫЙ ОХУЕВ-ШИЙ ПЕДРИЛА! ЖИВОТНОЕ!

– ААААЙ! Я ВООБЩЕ ВЗЛОМЩИК… – несмотря на боль, пытался возражать паренек.

ВВУУУУУУХХХХ… крики затихли, и я оказался…

В часовне похоронного бюро, в конце зала. Крематорий, Уоррингстон, Монктонхолл или Истерн, хрен знает. Собрались все: мама с папой, брат Алан, малолетняя сестренка, Анжела. Перед гробом. Я сразу понял, кто в нем лежит.

“Ебануться, я на собственных похоронах”.

Я кричал им: что, что со мной творится?

И снова меня никто не слышал. Точнее, почти никто. Один гондон по ходу видел меня: толстый старик с белыми волосами и в темно-синем костюме. Он поднял вверх большие пальцы. Вокруг него словно разлился ореол света, с сияющими вспышками.

Я подошел к нему, оставаясь невидимым для всех остальных, как, впрочем, и он.

– Ты… ты меня слышишь. И сам можешь орать, как на матче. Что за хуйня?

Старик с улыбкой показал на гроб в окружении горюющей родни.

– Ты чуть не опоздал на собственные похороны, – засмеялся он.

– Но как? Что со мной происходит?

– Да ты умер прямо на сестре своего друга. Врожденный порок сердца, о котором ты не знал.

Пиздец. Со здоровьем оказалось еще хуже, чем я думал.

– А ты кто такой?

– Ну, – ухмыльнулся старик, – я тот, кого вы называете ангелом. Помогу тебе освоиться в новой роли. – Он закашлялся и поднял руку к лицу, подавляя смех. – Прости за каламбур, – хихикнул он. – В разных культурах у меня разные имена. Чтобы тебе было проще, называй меня тем, которое мне меньше всего нравится: святой Петр.