Уэлш Ирвин - Сборная солянка (Reheated Cabbage)

– Боби, не надо так… ты чего, чувак-то реально помер! Не говори так…

– Он меня кинул… – невнятно пробормотал Боби.

– Ну, чего уж теперь-то, верно? Нет больше пацана, понимаешь? На мертвого зла держать не надо.

Из сортира вернулся Шустрый.

– Кислоты надыбал. Микродоты. Ты как насчет трипа?

– Да ну ее, – неохотно отозвался Кэлум. – Я бы лучше витаминчика Е принял…

Он все еще был погружен в воспоминания об Иене Гилрое, о Бобе, о прежних временах, когда они были вместе. У Боби-то крыша крепко съехала. К тому же в последнее время Кэлум не ладил со своей подружкой Хелен. Какие уж тут трипы. Кислота хороша в жаркий летний денек, в подходящей компании и под настроение, лучше всего в парке или вообще за городом. А сейчас можно так нарваться…

– Да брось, Кэлли! Все ништяк будет. Сегодня тусовка у Чиззи. Ты ведь знаешь Чиззи?

– Ну да, знаю, – неуверенно пробормотал Кэлум. Чиззи он вообще-то не знал, да и было ему не по себе. Зато очень хотелось забалдеть. От ЛСД, пожалуй, разве что легкий кайф словишь: это ж не та Люся, что в шестидесятые была, как презрительно сказали бы седые мудрецы. В таком трипе далеко не уйдешь. – Лучше бы все-таки экстази… Ладно, давай!

Они торопливо, но как можно незаметнее для окружающих проглотили по таблетке. Боби, повинуясь непреодолимым сигналам из болевых центров, кое-как поднялся с места и поковылял в туалет, где надолго застрял. Впрочем, Шустрый и Кэлум не заметили бы его отсутствия, даже если бы он проторчал там много месяцев: к возвращению Боби их уже круто зацепило.

Зеркала на стенах паба выгнулись дугой, и приятели оказались внутри “пузыря”, отделившего их от остальных посетителей, которые выглядели искаженными отражениями. Поначалу такое уединение умиротворяло, но вскоре стало вызывать удушье. Они ощутили ритмичное биение сердца, прокачивающего кровь по телу, и почувствовали себя машинами. Кэлум, сантехник по специальности, представил себя канализационной системой, и ему захотелось на горшок. Шустрый недавно смотрел “Терминатора”, и у него перед глазами появился красноватый прямоугольник видоискателя с надписью:

ЛСД Трип №372 ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ВЫЖИВАНИЯ ЗАПУЩЕНА

1. Подойти к барной стойке и нализаться.[]

2. Немедленно вернуться домой.[]

3. Пойти в сортир погонять лысого.[]

4. Звякнуть кому-нибудь, чтоб пришли потрепаться.[]

5. Завалиться на тусовку к Чиззи.[]

– Ни хрена себе! – ошеломленно выдохнул он. – Я роботом стал…

– Или наступил конец света, или начинается новая эра, – сказал Кэлум, отворачиваясь от Боби, на лице которого застыла уродливо искаженная улыбка, точно у мультяшного волка, и внимательно вгляделся в странное создание, ползущее по полу.

“Всего лишь псина, – подумал Кэлум. – Или кошак… Только откуда в пабе кошак? Они разве что в деревенских пивнарях в Ирландии бывают. Сидят себе перед камином… Не, значит, это собака…”

– Мля, с этими трипами крыша съедет! – покачал головой Шустрый.

– Это точно, – согласился Кэлум. – А Боби-то, засранец, похоже, вмазался. Пока в сортир ходил. Ты только посмотри на него!

Кэлум был рад, что присутствие Боби отвлекает от внутренних ощущений: он почувствовал мощный прилив крови и мысленно увидел, как, точно стремительная река, выходящая из берегов, хрупкие вены лопаются, не выдержав напора. “Вот так и сдохнешь, – подумал он. – Именно так и склеивают ласты!”

– Слушай, пора валить отсюда! – сказал Кэлум.

– Ага, пошл и лучше на улицу, – согласился Шустрый.

Встать им удалось далеко не сразу. Комната кружилась перед глазами, лица уродливо искажались. Под действием наркотика органы чувств вытворяли странные фокусы: то становилось ослепительно светло, то в глазах темнело. Кэлуму казалось, что реальность ускользает из рук, словно намыленная веревка, которую тянет некая непреодолимая сила. Шустрый чувствовал, как с души, точно кожура с банана, сходит слой за слоем, и знал, что в конце концов останется лишь голая сущность и он превратится в какое-то другое существо.

За дверями паба на приятелей хлынул поток ослепительного сияния и оглушительных звуков. Шустрый ощутил, как покидает свое смертное тело и взлетает в космос, а затем резко возвращается обратно. Он оглянулся: со всех сторон по ушам била какофония странных и в то же время знакомых звуков, перед глазами крутился калейдоскоп вспыхивающих неоновых вывесок – все вместе сливалось в причудливое зрелище, которое мозг отказывался воспринимать. Сквозь ошеломительный поток ощущений с трудом различалась одинокая фигурка: Боби плелся вслед за приятелями.