Джо Фауст - Демоны Боддеккера

ВТОРАЯ: Кори Лавиш Миллер из «Годы наших дней»! (Шумно посылает воздушные поцелуи.) Кори, ты просто душка!!!

ТРЕТЬЯ: По-моему, президент Барр настоящий милашка!

ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ (хором): Обожаешь президента? Фиииии!

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: И какой бы мальчик ни заставлял ваше сердце биться чаще — вы найдете все, что только хотите знать о нем, в «ПРЫГГИ-СКОК»!

Рекламная мелодия: Прыгги-Скок! Прыгги-Скок! Мальчики, мальчики, вот мы о чем!

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: И в последнем выпуске «Прыгги-Скок» вы найдете рассказы о:

Музыка: «Уход» («Ненавистные»; стереть послание, действующее на подсознание)

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: Фостер Дж. Доликофф из «Ненавистных»! Он не просто еще один проблемный юнец! Узнайте, как музыка помогла ему избежать молодежной колонии.

Музыка: «Плюнь себе в харч» («Безжалостный убийца»).

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: Счастливица Джуди Строфф! Будучи лидером группы, она окружена роскошнейшими мальчиками! Но кто красивее — Уилли или Гарф? Кто храбрее — Рено или Браво? Специальный опрос от «Прыгги-Скок» — какого бы безжалостного убийцу выбрала ты, чтобы он плюнул ТЕБЕ в харч?

ЗВУКОВАЯ ВСТАВКА: (Женский голос): Что с тобой случилось? (Мужской голос): Их было десять.

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: На самом деле их только четверо, и все они у «Прыгги-Скока»! С нашим ЭКСКЛЮЗИВНЫМ ПРОФИЛЕМ ты сможешь стать ПЕРВОЙ, кто узнает самую горячую информацию о самой горячей группе мальчиков, последней сенсации: ДЬЯВОЛАХ ФЕРМАНА.

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: Это «Прыгги-Скок»!

Музыка:

Прыгги-Скок! Прыгги-Скок!

Вот мы о чем! Вот о чем!

ПРИЗЫВ: Скачивайте с ближайшего сервера!

Все дальнейшее прошло для меня как в тумане. Или по крайней мере туманом было затянуто все, вплоть до экстренного собрания в Пембрук-Холле.

Как только камеры и операторская группа благополучно отбыли с места съемок, Чарли Анджелес позвонил, чтобы приехал кто-нибудь из «стариков». Потом приказал остальным членам съемочной группы занимать статистов, пока все не уладится, а грузчикам — срочно разбирать декорации и вывозить Дьяволов в ящиках.

Финней и Спеннер появились в сопровождении Хонникер из Расчетного отдела. Спеннер отправился сопровождать ящики с Дьяволами и удостоверился, что четверка благополучно разошлась по квартирам. Финней забрал Бэйнбридж, Харбисон и Мортонсен вызвались помочь ему опросить не пембрук-холловский персонал, выяснить имена и номера телефонов, адрес и универсальный банковский счет. Когда разошлись все, кроме служащих Пембрук-Холла, на площадку вызвали «скорую помощь». К пяти часам тело Роя наконец увезли из здания, а мы распустили статистов по домам, ни слова им не сказав. Они разошлись, получив на счет причитающиеся деньги, в счастливом неведении относительно того, что случилось после представления.

Полиция приехала как раз вовремя, чтобы сфотографировать пятна крови на полу и выслушать заявление Чарли Анджелеса, что реквизиторский цех, должно быть по нечаянности, зарядил револьвер настоящими патронами вместо холостых. Полицейские сняли с нас показания — все, как одно, сходящиеся на том, что мы понятия ни о чем не имели, пока не прогремели выстрелы и Ле Рой не упал замертво. В каком-то смысле это была чистая правда. Потом нам устроили разнос за то, что мы не вызвали полицию раньше, и под конец, пригрозив самым глубоким, расследованием, копы позволили команде уборщиков театра Салливана-Леттермана ликвидировать бардак на полу.

Мы уехали в семь и направились прямиком в Пембрук-Холл на экстренное совещание. В велорикше Хонникер сказала:

— Не вешай нос, Боддеккер, вот увидишь, все выйдет к лучшему.

Я отвернулся к окну.

— Извини, но мне трудно в это поверить.

— Я знаю «стариков». Они ценят верность. Это никак не повлияет на то, что ты получишь за помощь в раскрутке «Мира Нано». — Она улыбнулась. — И ты — или, может, лучше сказать, мы? — скоро будем в доме в Принстоне.

Я поглядел на Хонникер. Ее улыбка сияла, а сама она была так хороша. Сегодня глаза у нее отливали бездонным карим оттенком — темный, завораживающий взгляд, странным образом гармонировавший с тем, что произошло. Я видел, что она вовсю пользовалась своими феромонами. А когда она нагнулась и поцеловала меня, то казалась такой свежей-свежей и душистой — как хлеб, только что вынутый из печи.

— В чем дело? — спросила она, заметив, что на этот раз я не откликнулся на ее страсть с таким же чувством.

— Сегодня умер человек, — произнес я. — И я при том присутствовал.