Джо Фауст - Демоны Боддеккера

— Дадим толпе то, за чем она сюда явилась.

— Спятил? — спросила Дансигер. — Хочешь взвалить на себя ответственность за…

— Они пришли, чтобы восславить Дьяволов, а не линчевать их. — Я легонько подтолкнул Хонникер к лифту. — Поживей. Пожалуйста.

— Что ты там делал? — спросил Депп. — Выглядело так, точно ты аукцион проводишь…

— Не аукцион, — поправил я. — Встречу. С Манхэттенским отделением фан-клуба Дьяволов Фермана.

— Что? — завопил Депп, но я уже направился к двери и подал охраннику знак открывать.

Увидев меня, толпа просто взбесилась. Я взобрался на стремянку и поднял мегафон, чтобы заставить их замолчать.

— Я устроил так, что вы увидите Дьяволов, — сообщил я, а когда вопли восторга утихли, продолжил: — Они будут здесь через несколько минут. Тем временем, если у вас есть вопросы, на которые могу ответить я… Пожалуйста, пожалуйста, по одному!

— Кто из них самый высокий? — выкрикнул кто-то, но его дружно подняли на смех.

— В какую школу они ходят?

— Гм, в настоящее время никто из них не посещает школы.

— Где они живут?

Я даже не знал, выехали ли они из той сожженной церкви. Насколько мне было известно, Дьяволы еще подыскивали себе логово.

— Я не уполномочен сообщать, где они живут. Прошу прощения.

— Ферман у них за главного?

Еще один вопрос, на который у меня не имелось ответа. Зато ответ прозвучал из трех других мест сразу:

— Ну разве это на хрен не очевидно?

— Как вы их выдумали?

— Я их не выдумывал. Полагаю, можно сказать, я их открыл.

— Как вы их открыли?

— Как-то ночью забрел туда, куда лучше не забредать. Они угрожали убить меня. Я пообещал протащить их в рекламу, если они оставят мне жизнь.

— Эй, Боддеккер, я тоже собираюсь вас убить, — крикнул кто-то.

— Ничем не могу помочь, — покачал головой я. — Я делаю такие предложения только один раз.

Толпа засмеялась и захлопала. Я поймал себя на мысли: «Что ж, это не так уж и плохо…»

— Нормана Дрейна и в самом деле избили во время первой рекламы, или это постановочный эффект?

— В самом деле, — проговорил я. — К несчастью, в самом деле.

— Почему тогда вы использовали пленку с его избиением?

— Чтобы подчеркнуть всю силу эффекта «Наноклина».

— А как насчет Гарольда Болла?

— Смотрите его шоу сегодня вечером. Беру на себя смелость предсказать, ближайшие шесть-восемь недель они будут прокручивать записи лучших передач и приглашать ведущих со стороны.

— Сколько стоят их куртки? Их шили на заказ?

— Нет. Это настоящее армейское обмундирование, бронекуртки с Норвежской войны. Только Джет еще разрисовал их символикой Дьяволов.

Вопросы все поступали и поступали, примерно одного склада, только уже чуть лучше продуманные. Какая-то девушка спросила, правда ли, что Фермана отчислили из Джульярда*, потому что если «да», она думает, он был ее одноклассником. Эта новость мгновенно сделала и ее саму знаменитостью. Добрых два десятка фанатов обступили девушку, стремясь услышать, что она сможет рассказать.

* Джульярдская музыкальная школа, лучшая музыкальная школа США, расположена в Нью-Йорке.

Наконец, когда у меня уже начал садиться голос, а вопросы делались все заковыристее и заковыристее, из толпы высунулась чья-то рука. Указательный палец тыкал в какую-то точку.

— ВОН ОНИ!

Я обернулся. Это и впрямь оказались они, все четверо, на балконе третьего этажа, специально открытом охранником, чтобы Дьяволы могли высунуться и помахать. Чуть сзади за происходящим надзирали Хонникер из Расчетного отдела, Левин, Харрис и Спеннер.

Дьяволы дружно шагнули к перилам. Ферман завопил:

— Ну что, как поживаете, чертяки гребаные?

Он запрокинул голову назад, резко мотнул шеей — и плюнул прямо в толпу.

Народ взревел от восторга. Тут бы мне и слезть со стремянки, потихоньку улизнув обратно в здание, — но я в жизни не видел ничего подобного. Такое иногда показывают по телевизору: кто-нибудь из очень узкого круга высокопоставленных лиц машет народным массам — например, принц Уильям со своей новобрачной; Папа Римский во время вечных своих разъездов; президент в родном штате Онтарио. Все это прежде казалось мне каким-то нереальным, ненастоящим — пока Ферман, Джет, Шнобель и Ровер не вышли на балкон, приветствуя людей, которые сошлись сюда, чтобы краешком глаза увидеть их, омыться в их славе — и, судя по избранной Ферманом манере поведения, в их слюне.

Мне следовало бы еще тогда осознать, что все это значит. Но я был настолько поражен, преисполнен благоговейного ужаса, что если правда и забрезжила предо мной, я ее не понял.