Георгий Злобо - Бесплатное порно

— Деревянная кукла?

— Да. Буратино. А Землю нашу называют они Страной Дураков.

— Маньяки с деревянной куклой?

— Они не маньяки, Слава. Они вообще: чужое.

— Мне Гриша статью по электронке прислал, — Отец протянул Наталье стопку листов А4, — почитай: обхохочешься.

— Про что там? — Наталья обнажила плечи, плеснула себе в бокал «хенесси».

— Про инопланетян. Здесь один учёный пишет: есть данные, что часть живущих на Земле людей на самом деле — инопланетные лазутчики. И Вадя Брещик туда попал.

— Вадим? Он же погиб?..

— Погиб. Но после него записка осталась, где он признаётся во всём. И называет даже Тайное Имя.

— Вслух говорил Тайное Имя?!

— Да, но скот слеп.

Отец встал, прошёлся по кабинету, поднял трубку внутренней связи:

— Аллё, Марин, позови ко мне Серёжу Татищева.

Мальчик вошёл через минуту.

Он был налысо брит, включая брови. Простой, но вдумчивый взгляд, жилистые руки, иссечённые шрамами.

— Серёжа, поздоровайся с Натальей Николавной.

— Здравствуйте, Наталь Николавна, — кивнут Серёжа.

Наталья приподнялась, и медленно стала снимать юбку.

Подросток смотрел на неё во все глаза. Видно было, что у него пересохло во рту.

— Смелее, — улыбнулся Отец, — смелее, Серёж… хочешь отыметь эту тётку, скажи? Ну, смелее.

Наталья извивалась, освобождаясь от колготок. Сняв, она кинула их пареньку в лицо. Серёжа ощутил на щеке сладкое прикосновение, точь-в-точь такое, как обожал он, водя лицом по похоронным венкам: шёлковое крыло коснулось ланит его. Только крыло венка было отстранённым, прохладным, — а сейчас он ощутил тепло и терпкий аромат.

— Гляди — у него встал! — Отец аккуратно залез Серёже в ширинку и высвободил упругий, по-взрослому крупный член в состоянии эрекции.

Наталья подползла на коленях и, гнусаво мяукнув, лизнула.

Серёжа вздрогнул и счастливо оскалился.

Отец часто вспоминал Клавдию ласковым словом. Как она брала в рот. Как ела и как срала.

Он любил подсматривать.

Подсматривать и дрочить, затейник.

Затейник и недотрога.

Она встречала его, одевшись в рубище.

В рубище из пустяков и цифр.

Они еблись единожды в день, подолгу смакуя щекотку акта и дразня оргазм… и наконец он сдрачивал ей на ноги.

Её язык щебетал у уха, пальцы как паучьи ножки обрабатывали мошонку:

— Любо-любо-любо-лю, хуй-лю-лю, да хуй-лю-лю,

Любо-любо-любо-лю, хуй-лю-лю, да хуй-лю-лю,

Любо-любо-любо-лю, хуй-лю-лю, да хуй-лю-лю.

Соревнуясь на завтра

Пантелеймон, будучи жив, поучал иногда Кузьму:

— Ты, Кузя, главное — стратегической цели следуй. Будь настойчив, понимаешь? А иначе ты здесь не проживёшь. Здесь расслабляться нельзя: сразу в анус постучат.

Кузьма в это время обычно варил молоко.

Он слушал Пантелеймона в пол-уха и с сожалением думал: «Эх, наградит же судьба уёбком… что он мне там поёт? Постучат в анус… ведь если бы не он, так я уже завтра бы получил повышение и гормональную растаможку. А он еще лечить пытается, спортсмен-олимпиец. Тут, брат, и не таких видали. Я на корабле встретил одну гражданку, чьё тело было — сплошное дупло — зияющее дупло, говорю я вам. Зияющее дупло, истекающее сливками взбитого сока, чмокающее, пульсирующее, зовущее… Но это дупло — западня. В этом дупле нет мёда, медвежонок. Нет мёда, говорите? Что ж, хуже для вас: вас — то я и съем, и отрежу гениталии, и сварю их в медной кастрюле, и подам на стол с перцем и фруктовой подливой, и скажет мой старший сын:

— Бра-а-аво!

И на этом участь его свершится.»

К концу первого года Боря с Серёжей значительно продвинулись в индивидуальном росте. Желая как следует подготовиться к выполнению своих целей, каждый из них записался в спортивные секции: Боря — в секцию самбо ГРУ, Серёжа — в секцию метания ядра. Серёжа ещё вдобавок посещал бассейн, и одновременно брал уроки стрельбы.