Александр Бренер - Бздящие народы

(Укэй. Всё это так. По подумайте сами, в каком трудном положении мы находимся. Русский кобелёк и австрийская сучка — без всякой посторонней помощи (кроме Фуко) и даже без денег. Вокруг нас ни одного сочувствующего лица — только жестокие, равнодушные, глумливые позднекапиталистические хари. Институции нам не помогают, да мы и не верим в институции. Есть от чего впасть в отчаяние, есть от чего заскулить.

Но мы всё же этого делать не будем. Мы всё-таки попробуем работать дальше. Попробуем проводить нашу локальную сопротивленческую политику до самого конца. До какого конца? Наивный вопрос: конец явственно различим уже в этой нашей книжке. Конец — это кляп, всунутый в нашу глотку неолиберализмом и всей обслуживающей его современной спекулятивной культуркой, конец — это нарастающее отсутствие всякого творческого импульса, конец — это повторённое снова и снова присутствие этого отсутствия. Конец — это подлое, лживое, беспомощное молчание, вихляющее, кокетливое хихиканье, модное идиотничанье. Конец — это распад, пустота, тухлое прозябание, дешёвая нирвана, пиздец котёнку. Конец — это последний, никому не нужный вопль, исторгнутый из глотки Барбары Шурц и Александра Бренера и запечатленный на бумаге: А- а-а-а! А-а-а-а-а!!! Ааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

аааааааааааааааа аааааааааааааа а!!!!!!!!!!!!! А — а — ааааааааа

аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааааааааааааааааааа

аааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааааа а!!!!!!!!!!!!!!!!!

ПОСЛЕСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

...Да, народы бздят, но бздят не только народы. Отдельные люди тоже подчас начинают испускать неожиданное и жестокое зловоние, замешанное на недоброкачественном страхе, на элементарном политическом испуге, на ментальном рабстве. В этой книжке мы нарисовали едва ли не единственный симпатичный образ — образ независимого издателя Сергея Кудрявцева, нашего московского друга. Именно на него возлагали мы наивные надежды на публикацию этого памфлета, однако просчитались. Издатель прочитал манускрипт, а затем стал вдруг вилять, темнить, хамить, кривляться, пропадать — бздеть, одним словом. Трудно всякий раз бывает понять истинные мотивы человеческого поведения, а Кудрявцев явно не имел воли прямо объяснить нам своё малодушное замешательство, своё криводушное нежелание печатать «Бздящие народы»... Ну что ж, зато мы постараемся сейчас сформулировать наше впечатление от ускользающего поведения издателя... Скажем просто: струсил ты, дорогой публикатор футуристов! Струсил, и точка. Испугался то ли неодобрения каких-то московских пердунов, могущих обидеться на эту правдивую повесть, то ли ещё чего, неохота даже в этом копаться. Но трусость, как сказано, есть величайший из пороков, это точно. К ёбаной матери, дружок, жги свою трусость, ибо сидит она в тебе, как толстый и сосущий глист. А звание «независимый издатель», которое мы тебе, Кудрявцев, присвоили, мы же с тебя и снимаем. Какая ещё, в жопу, независимость? А такая — весьма сомнительная и относительная! И мы сейчас вовсе не сводим счёты и не клевещем, как не делали мы этого вообще в данной книжке, а просто выражаем свою точку зрения, свою выношенную и тысячу раз продуманную пиратскую позицию. Ты не независимый, Сергей, забудь об этом... Ты, как и подавляющее большинство нынешнего народонаселения, — всего лишь муха в мерзкой паутине кастовых предрассудков, фальшивых авторитетов, подлых культурных мнений, интеллигентских стереотипов, пошлости, локальной близорукости, преждевременной усталости, недопонимания... Но хватит об этом, хватит, хочется закончить чем-то совсем другим, чем-то восхитительным и феерическим.

Мы желаем кончить торжественным славословием, да. Мы хотим выразить нашу живейшую признательность и искреннюю благодарность, наше телячье восхищенье и прямо-таки кошачий восторг. Мы хотим поблагодарить тех, кого мы сегодня подлинно любим и кого считаем нашими весёлыми и умными божками. Мы славословим: Джонатана Свифта, Макса Штирнера, Эмму Голдман, Жака Лакана, Нэнси Фрэзер...

... И, наконец, самую интимную, самую трепещущую, самую душевную, самую дружескую, самую живую, самую непосредственную нашу благодарность и нижайшую признательность мы адресуем Дмитрию Нартову, без самоотверженного и вместе с тем элегантного труда которого эта книга просто-напросто осталась бы рукописной тетрадкой. Браво! Среди всех и всяческих осколков человеческой свободы, в пыльном хаосе благих начинаний и катастрофических недееспособностей до сих пор сияет ярчайший и ослепляющий кристалл. Имя ему — дружеское участие. Только оно и способно вывести нас на свет из тёмных лабиринтов пустых языковых соответствий, из тюрьмы культурных установлений. Дружеское участие, дружеская помощь — вот что реализует искомую истину мира, вот что служит залогом полноценной речи и деяния. Между этой дружеской, бескорыстной и милосердной улыбкой и улыбкой вежливого, холодного равнодушия, между двумя этими жёсткими границами и осуществляется безграничная культура. Дмитрий Нартов оказался тем человеком, который показал нам, что дружеская услуга действительно позволяет в нужный момент полностью освободиться и оказаться по ту сторону вражды, недоверия и неразумия. Браво! Браво!