Джек Керуак: И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)

Они пили пиво у стойки в «Гамельнском крысолове», и вдруг Агнес говорит: «Бери сдачу и иди за мной, у меня бутылка за пазухой». Он и пошел, а сам перепугался больше нее, даже не видел, как она это сделала.

Вечер тогда еще только начинался, так что теперь от большой бутылки мало что осталось. Я поздравил Агнес с удачей, она самодовольно улыбнулась.

– Мне не трудно, могу еще сколько угодно взять.

«Только без меня», – подумал я.

Беседа заглохла, мне слишком хотелось спать, не до болтовни. Потом кто-то что-то сказал, но неразборчиво. Поворачиваюсь и вижу – Филип откусил от бокала большой кусок и пережевывает. Хруст такой, что слышно на всю комнату. Агнес и Райко морщатся, будто кто-то скребет железом по стеклу.

Филип прожевал, взял воду Агнес и запил. Ал тоже откусил от своего бокала, я сходил за водой и для него. Агнес спросила, как я думаю, умрут они оба или нет. Я сказал, что нет, -это безопасно, если мелко прожевывать – все равно что проглотить немного песку. Все эти разговоры про смерть от толченого стекла – брехня.

Тут мне пришло в голову пошутить.

– Совсем забыл о гостеприимстве, – начал я. – Кто-нибудь есть хочет? У меня сегодня припасено кое-что особенное.

Гости выковыривали из зубов остатки стекла. Ал пошел взглянуть в зеркало: на деснах у него выступила кровь.

– Да, – откликнулся он из ванной.

Филип объявил, что от стекла у него разыгрался аппетит. Ал поинтересовался, не получил ли я еще одну посылку от мамаши.

– Вообще-то да, – ответил я, – кое-что остренькое.

Пошел в кладовку, пошуровал там и вынес им поднос, на котором красовались старые бритвенные лезвия и баночка горчицы.

– Вот гад, – возмутился Филип, – я же и в самом деле голодный.

– Вот и ешь, – расхохотался я.

– Я видел в Чикаго, как один тип жевал лезвия. – сказал Райко. – Лезвия, стекла и электрические лампочки, а в конце сожрал фарфоровую тарелку.

Гляжу, а они все, кроме Агнес, уже лыка не вяжут. Ал уселся у ног Филипа и смотрит на него с дурацким влюбленным видом. Скорей бы убрались, что ли.

Тут Филип встает, покачиваясь, и говорит:

– Пойдемте на крышу!

– Давай! – Ал тут же вскакивает на ноги, будто в жизни не слыхивал предложения чудеснее.

– Нет, не надо, разбудите хозяйку, – пытаюсь я их остановить. – Да и что там интересного?

– Иди к черту, Деннисон, – отмахивается Ал, возмущенный, что кто-то смеет противоречить его кумиру.

С трудом переставляя ноги, они вываливаются в дверь и топают вверх по лестнице. Хозяйка с семейством проживает этажом выше, а дальше уже крыша.

Я сажусь и наливаю себе еще порцию виски. Агнес пить больше не хочет и собирается домой. Райко уже задремал на диване, так что я доливаю себе все, что осталось. Агнес собирается уходить.

С крыши доносится какая-то возня, потом снизу, с улицы – звон разбитого стекла. Мы подходим к окну. v

– Должно быть, стакан бросили, – говорит Агнес.

Похоже, так оно и есть. Осторожно выглядываю, какая-то тетка смотрит вверх и матерится. Светает.

– Вот ублюдки! – орет она. – Так и убить недолго!

Лучшая защита – это нападение.

– Заткнись, а то всех перебудишь, – рычу я. – Ступай своей дорогой, пока фараонов не кликнул! – И закрываю окно, как будто вылез из постели и снова ложусь.

Спустя минуту женщина уходит, продолжая сыпать проклятиями. Я тихонько присоединяюсь к ее бормотанию, вспоминая, сколько неприятностей мне успела доставить эта парочка. В Ньюарке они разбили мою машину, а в Вашингтоне меня выставили из отеля, потому что Филипу вздумалось отлить из окна. Всего и не упомнишь, по большей части студенческие выходки в стиле начала века. Едва оказываются вместе, тут оно и начинается, а поодиночке – нормальные ребята.

Я включил свет, и Агнес ушла. На крыше стало тихо.

– Надеюсь, им не пришло в голову сигануть вниз, – сказал я сам себе. Райко уже спал. – Ладно, если хотят, пускай так и ночуют наверху. Мне спать пора.

Я разделся и лег в постель, оставив Райко храпеть на диване. Было уже почти шесть.

Я ушел от Деннисона в шесть и отправился домой на Вашингтон-сквер. Вокруг стоял холодный туман, солнце едва выглядывало из-за причалов Ист-ривер. Заглянув сперва в «Райкерс» в надежде найти Фила и Рэмси Аллена, я двинулся на восток по Бликер-стрит.

Под конец я был такой сонный, что ровно идти не мог. Поднялся на третий этаж к Джейни, бросил шмотье на стул и подлез к ней под бочок. Кошка скакала по постели, играя простынями.