Крэг Клевенджер - Дермафория

Они передвигаются в темноте, эти невидимые легионы. Они повсюду, они везде, даже на моей коже. Иногда я как будто наступаю на скользкий камушек, но слышу хруст наружного скелета и чувствую под ногой что-то влажное, вроде яблочной кожуры. Иногда что-то пробегает по моим голым пальцам, торопливо перебирая крошечными лапками. Они перешептываются между собой, наблюдают за мной, когда я сплю, регистрируют поглощение жидкостей, пульс, температуру и записывают все мои разговоры. Те, которых я убил, случайно или намеренно, больше остальных. Поймать их легче по очевидной причине — они выполняют функцию ретрансляторов или резервных копий. Их система надежно защищена за счет резервного дублирования, так что смерть одного или даже нескольких связников не вызывает сбоев в информационном потоке. Последние захваченные особи ползают в пустой баночке из-под детского питания. Дальше их ждет неизбежный тараканий демонтаж. Карабкаясь друг подружке, они пытаются добраться до крышки с пробитыми отверстиями для воздуха, но соскальзывают по стенке и падают, как отлетевшие от стекла шарики. Постоянный шум не дает мне уснуть.

Я стаскиваю с кровати простыню, связываю углы и выбрасываю узел в окно. Вскрываю коробку с бораксом и засыпаю порошком все углы и трещинки, какие только могу найти. В дверь стучат, и сердце на мгновение останавливается.

Не одеваясь, в трусах и футболке, обсыпанной борной кислотой, иду к двери и открываю.

— Вы с кем-то разговаривали. — Костюм и галстук. Что-то знакомое.

— Я прибираюсь.

— Мы договаривались, что вы позвоните и сообщите свой новый адрес.

— Вы выводите насекомых?

— Я ваш адвокат. — Не спрашивая разрешения, проходит в комнату. — У нас дела. Пока вы тут прибираетесь, Энслингер роет вам могилу. Не спит, не ест, весь в работе. Машина. Вы меня понимаете?

Память возвращается. Морелл.

— Вам что-нибудь принести? — спрашиваю я. — Может быть, воды? У меня здесь есть кран.

Десятилетия секса под кайфом и договорных случек оставили на матрасе темные пятна в духе Роршаха. Одно напоминает собаку, другое клоуна. Морелл опускается на уголок, возле горящей монахини, и кладет на колени кейс.

— Чем пользуетесь? — спрашивает он.

— Борной кислотой.

— Я имею в виду вас, а не тараканов. Чем ширяетесь?

— Ничем. Я чист и могу это доказать, если у вас есть стаканчик из-под кофе.

— Вы под кайфом, и мне это совершенно ясно. Но помочь вам ничем не могу, если вы сами того же не хотите.

Я вытягиваю руки запястьями вверх. На них следы от сигаретных ожогов. Впрочем, мои все же выглядят получше, чем те, что я видел у Джека и Дылды. Наверное, они их расчесывают.

— Тараканы. Нападают во сне. — Заведение кишит паразитами, объясняю я. По ночам от них нет покоя, а гоняться не хватает сил. Хлопаю по тумбочке, и на покрывало падает несколько пятнышек, которые поспешно разбегаются, прежде чем я успеваю поднять руку. Раньше я думал, что они устанавливают чипы-маячки, но теперь вижу — эти не механические. Скорее всего они помечают меня, как кошки помечают мочой мебель, чтобы те, у кого другое задание, не ошиблись в выборе цели.

— Давайте перевезем вас в другое место, — предлагает Морелл.

— Они все равно последуют за мной. Или передадут другим. Просто так не отстанут. Подозреваю, что они работают на Энслингера.

— Похоже, ничего полезного вы не вспомнили, — вздыхает Морелл, разглядывая банку с пленными тараканами. — Вот моя карточка. Еще одна. — Он поднимается, опускает руку в карман. — Позвоните мне через два дня. В любом случае, независимо от того, вспомните что-то или нет. И если надумаете переехать, дайте мне знать. — Он выходит.

— Они все равно меня выследят, — говорю я ему в спину.

Дроны в голове взрываются грозовым облаком. Что-то подобное, должно быть, испытываешь при мозговом штурме. Со мной такое случилось, когда пропустил первого жука. Где я только его не искал, всю комнату обшарил, а он прятался у меня под носом, на самом виду. Оба предплечья покрыты следами укусов, протянувшихся цепочкой на расстоянии ширины пальца от вены. Маленький, большой, маленький, большой. Разные жучки оставляют следы разных размеров. Чтобы прервать последовательность, надо содрать или расчесать хотя бы один. Маленький, маленький, маленький. Маленький, маленький. Маленький, большой, маленький. Маленький. Маленький. Если они могут меня выследить, то и я смогу выследить их.

Может быть, это секс-игрушки или машины времени, а может быть, гашишные трубочки, выстроившиеся на полках под предупреждающей надписью «Не подлежат продаже лицам моложе 18 лет». Мне они напоминают сонных джиннов-мутантов под фреской Джими Хендрикса Трубочки поменьше, вместе с весами, зеркальцами и десятками прочих мелочей, разложены в ящичках под стеклянными крышками как медицинские инструменты инопланетян.