Владимир Козлов - Варшава

– Ну и как?

– Говорит, дашь десять долларов – тогда приду.

– И ты дал?

– Пятнадцать, – шеф хмыкает.

– Это ты зря. Она в своем детском саду столько за месяц зарабатывает.

– Ладно, пусть, это самое… – Шеф делает глоток из банки. – Ты подвезешь меня – я без машины?

– Я тебе лучше денег дам на такси. Ненавижу ездить вечером – эти уроды сами под колеса лезут.

– На такси я и сам могу доехать, не проблема. Поднимайся, студент. Рабочий день кончился.

Сим сидит на кровати, прислонившись к стене, рассказывает:

– Значит, брошюрка такая – вроде как из серии «Здоровье», а на самом деле – руководство для начинающего наркомана. Больше всего приколола фраза: «Сильным наркотическим средством является кора дуба. Однако уже после двух-трех употреблений полностью разрушается головной мозг». Единственная проблема, да? А так – все супер!.. – Он хохочет.

В комнату заходит высокий чувак в очках, с длинными волосами, лет двадцать пять – двадцать шесть. Он жмет руки Андрюхе и Симу.

Андрюха говорит:

– Привет, Ник. Знакомься – это Вова. Живет в двенадцатой. Вова, это – Ник. Легендарная личность, между прочим.

– Так уж и легендарная… – Ник улыбается, жмет мне руку.

– Не надо скромничать, Николай Анатольевич. Поучился в двух институтах, оба бросил, ушел в армию, попал в Афган, вернулся, поступил в иняз, закончил… Сейчас работает в БГУ преподавателем.

– Ну вот, все про меня рассказал. Чай пить будем?

– А как же?

В углу, на тумбочке, включен без звука телевизор «Юность». Показывают новости, Черномырдин обнимает Кебича.

– Уроды, – говорит Андрюха. – Назад им в «совок» захотелось. Единая валюта… Вот гондоны, бля…

Сим кивает.

– Ты прав – нечего объединяться с Россией, она нам не нужна. Без нее мы скорей войдем в Европу. Второй Швейцарией, конечно, не станем, ну а второй Польшей – why not? Демократия у нас уже есть, права человека более-менее соблюдаются…

– Какие, в жопу, права человека? – кричит Андрюха. – О чем ты говоришь? Принудительная армия – это права человека? Прописка – это права человека?

– Ну, не все, конечно… Но все-таки, какой-то прогресс…

– Если и прогресс, то не слишком большой, – говорит Ник. – Нам дали ту свободу, которой было не жалко. Читайте, что хотите, говорите, что хотите, а мы все равно вас будем иметь во все дырки.

За столом – я, Сим, Андрюха, Ник и чувак с девушкой, оба хипповского вида: волосатые, с бусами, браслетами, самодельными сумочками. На столе – банка клубничного варенья, зеленый металлический чайник и разномастные чашки.

Хиппанка – Ира – отставляет чашку и берется за сумочку: она шьет ее из лоскутов джинсовой ткани, отводя иглу далеко в сторону, чтобы никого не уколоть. У нее длинные рыжие волосы, голубые глаза и веснушки.

Я киваю на ее шитье, спрашиваю:

– Что это?

Она не отвечает.

Ник говорит:

– А насчет продаться, то сейчас все продались – Гребенщиков давно продался, и Шевчук, и Кинчев, и Цой тоже – это его и погубило, косвенно, конечно: больше стал себе позволять, купил машину – ну и разбился на ней. Сплошной «селлаут», что тут говорить… Один только Егор не продался, за это его и уважаю. Все остальные – «селлаут». Что, разве…

Сим перебивает:

– Ну, нельзя так. Что-то хорошее есть и у Гребенщикова, и у Кинчева того же…

– Ты, Симыч, какой-то всеядный. Все тебе нравится, стоишь как бы всегда в серединке, на полдороги. Вот ты поддерживаешь Народный фронт, Позняк у тебя – герой, а почему тогда не разговариваешь по-белорусски?

– Ну и что б это было, если б вы все говорили по-русски, а я один – по-белорусски?

– А ничего страшного. Говори – и все, плевать тебе на нас.

Андрюха говорит:

– Надо еще чаю вскипятить. Кто в туалет за водой? – Все молчат. – Ладно, так и быть, сам схожу, если вам лень…

Он встает, берет чайник, выходит.

Ира поднимается.

– Я пошла, мне пора.

– Счастливо, – говорит Ник.

Сим кивает Ире. Она выходит. Ник поворачивается ко мне.

– Слушай, извини – как тебя зовут, еще раз? Ты говорил, но я уже забыл…

– Вова.

– Да, точно, Вова. Ты какую музыку слушаешь?

– Разное… Сейчас, в основном, русский рок. Раньше – больше тяжелое слушал.

– А я вот западный рок люблю, особенно «Дорз». Поставим, если не возражаете? Первый альбом?

Ник вылезает из-за стола, подходит к бобиннику.

– Ты тоже здесь учишься? – спрашивает меня хиппан.

– Да.

– А на каком факе?

– На английском. А ты?

– На французском.