Барбара Росек: Дневник наркоманки

Я питаю огромное уважение к молодым за то, что они умеют выразить, причем нередко прекрасным и необычным образом, свой бунт, но я никогда в жизни не соглашусь санкционировать употребление наркотиков в какой бы то ни было форме. Тяга к наркотикам не свидетельствует об ограниченном воображении. Начинается все с разговоров о том, что они, молодые, с поисков того, что они могли бы сделать самостоятельно, но заканчивается это долгими и бесплодными спорами, полными жалоб и претензий. Несколько пустых фраз, яркие пестрые тряпки и повязка на лбу, и вот им уже кажется, что они настоящие хиппи. А через какое-то время наступает скука, идеи исчерпаны, вот тогда в дело, как правило, вступает наркотик. Это уже конечный этап посвящения в «таинство», некий «ключ к постижению абсолютной истины, к познанию жизни». Первое знакомство с наркотиками — это, как правило, своего рода ритуал. А как же иначе? Хорошая музыка, ненавязчивые уговоры, философия под наркотик — и ты попадаешь как кур в ощип, или, как говорят по-польски, как слива в компот, причем почти буквально, потому что «компот», он же польская «гера», почти всегда и оказывается тем самым первым уколом в жизни.

Это первое знакомство отчасти напоминает первую связь с женщиной — неудачный, но все-таки зачтенный опыт. Второй раз ты делаешь это как бы через силу, третий — тоже, но в четвертый раз, а это случается обычно через пару недель, тебе уже может быть хорошо. Ты принят группой, потому что стал одним из них, таким же, как они. Ты колешься, и, к собственному удивлению, перестаешь принимать близко к сердцу все остальное. Даже если выгонят из школы, даже если умрет кто-то из твоих близких, — все это отступает на задний план, кажется таким мелким и незначительным.

Такая потеря чувствительности наступает постепенно, наркотик воздействует на центральную нервную систему, то есть на мозг, и парализует центры, управляющие высшей эмоциональной деятельностью. Никто из нормальных людей не в состоянии постичь поведение молодого человека, ставшего наркоманом, и никто, тем более взрослые, не в силах его от этого отговорить.

Страсть к наркотикам/ настолько сильна, что нередко должны пройти годи, прежде чем их жертва увязнет в ней до такой степени, что сама захочет от нее спастись, излечиться.

Но, как правило, тогда бывает уже слишком поздно. Пагубная страсть образует настолько сложную систему переплетений! в психике, что преобразование ее в систему нормальных причинно-следственных связей нередки превосходит возможности того, кто хочет помочь больному.

Я должен признаться, что бесконечное число раз меня охватывало отчаяние. Море пациентов было столь безбрежно, а работать надо было с каждым в отдельности и не один год. А как можно посвятить себя целиком кому-то в такой ситуации, когда сотни и тысячи дожидаются в очереди хоть какой-то помощи. Надо рассчитывать на. то, что наркоман сам сумет отыскать смысл жизни без наркотиков. Мы можем только создать ему благоприятные условия, в которых он смог бы реализовать свое решение. Создать атмосферу домашнего тепла, которого когда-то не хватило каждому из них. И это уже само по себе очень много. Может показаться, что здесь нет ничего сложного. Однако в Польше очень мало таких мест, где заблудшая молодежь могла бы учиться нормально жить. В большинстве случаев взрослые лишь делают вид, что предоставляют молодежи свободу выбора. На самом деле по-настоящему мы бы на это никогда не отважились по целому ряду причин, например, из соображений материальной ответственности или правовых предписаний. Хотя в действующем законодательстве и содержится много обоснований этому, но существуют ситуации, когда необходимо проявить смелость, дав молодым реальную возможность испытать себя,

Трудно, к примеру, пытаться воспитать в них честность, не давая им денег на самостоятельные, неподконтрольные покупки. Риск здесь немалый, но без этого нам не удастся изменить наших подопечных.

Когда я начинал работать с наркоманами, тогдашние методы терапии являли собой лишь продолжение системы отношений, господствующих и за пределами больницы. При таком положении и речи быть не могло о приобщении больного к процессу лечения. Он вписывался в установленную систему отношений, а его контакты с теми, кто его лечит и ему помогает, не выходили за рамки шаблонной модели — «пациент — персонал». Этот климат очень точно выведен в дневнике Баси, частой «клиентки» подобных учреждений, приспособленных в те годы для помощи молодым людям, употребляющим наркотики. К сожалению, принимавшиеся меры не давали результате. В жизни самого наркомана в таких условиях практически ничего не менялось, не считая того, что он должен был отказаться от наркотиков, но и это, как мы поняли из дневника, тоже было весьма относительно. От него ровным счетом ничего не зависело, ему все гарантировалось, исходя из принципа «только бы лечился». И он продолжал пребывать в бездействии, апатии, с ощущением собственного бессилия и несостоятельности. Я чувствовал, что так не должно быть, что этих людей необходимо пробудить к действию. Я попытался это сделать, но на меня не переставали давить узкие рамки общепринятых схем. Тогда я решился преодолеть магические границы больничных стен. Это потребовало от меня смелости решиться на такие меры, как самостоятельность, совместное с пациентами управление и обсуждение всех вопросов, но в первую очередь — решиться на доверие к молодым.