Томас Гунциг: Смерть Билингвы

Моктару уже сообщили. Я застал его стоящим над обнаженным телом сестры в окружении двух-трех любопытных, которые похлопывали его по спине, а он, казалось, не замечал их присутствия. Мне он не сказал ни слова, даже не взглянул в мою сторону, молча собрал одежду сестры и засунул в карман. Потом, не обращаясь ни к кому конкретно, Моктар попросил, чтобы тело чем-нибудь прикрыли. Кто-то сбегал в столовую и принес клеенку в цветочек. Картина получилась едва ли не забавная. Пятерых виновных нашли без труда, благодаря свидетелю, который видел, как они выходили из бара вместе с Сюзи. Те во всем признались, понимая, что отрицать очевидное — только навлекать лишние неприятности на свою голову. Дирк рассказал, как вместе со своими четырьмя новыми приятелями, теми самыми, которые торговали полароидными снимками мертвых девушек и фильмами об изнасилованиях, встретил в баре Сюзи. Уже вдрызг пьяная, она вовсю приставала к посетителям. К тому времени все пятеро тоже успели порядком набраться, сняв фильм и продав кассету. Они стали выпивать вместе с Сюзи и, по их словам, «здорово повеселились». У самой Сюзи, как она сказала, день не задался, и она предложила им специальную цену на пятерых. Забавное было предложение, как будто речь шла об экскурсии. Они еще посмеялись и еще выпили. А потом один из пятерых, так никогда и не выяснилось, кто именно, сказал, что они не прочь пойти на экскурсию. Сюзи объявила, что для таких дел она сняла комнату неподалеку, и все шестеро отправились туда, громко перешучиваясь, женщина впереди, солдаты следом, возбужденные только что отснятым фильмом и задом Сюзи, который колыхался у них прямо перед глазами. Они долго шли за ней по заледенелым улочкам, а потом она вдруг остановилась и разрыдалась. Оказалось, Сюзи забыла, где находится квартира, которую только что сняла. Она успела побывать там всего один раз, да и то забежала совсем ненадолго, чтобы бросить вещи и заплатить за неделю вперед. По словам пятерых, «это их разозлило». Кто-то из них сказал, что можно обойтись и без комнаты. Сюзи заявила: «Нет комнаты, нет и экскурсии». Тогда они разозлились еще сильнее и начали подталкивать ее к ангару. Она заладила: «Нет комнаты, нет и экскурсии», и тогда кто-то из пятерых, так никогда и не выяснилось, кто именно, накинулся на нее с кулаками, а остальные четверо последовали его примеру. Вскоре Сюзи беззвучно упала на землю, — плюх! — прямо в снег. Все пятеро продолжали избивать ее, «не очень понимая, зачем», и сорвали с нее одежду. Когда Сюзи осталась совсем голой и без сознания, солдаты поняли, что на улице слишком холодно, а они слишком пьяны, чтобы трахать кого бы то ни было. Тогда один из них, так никогда и не выяснилось, кто именно, вытащил полароид, принадлежавший всей компании, и сделал несколько снимков.

Я видел эти фотографии. Они были жалкие, плохого качества, но Моктар, не в силах смириться с мыслью, что снимки будут ходить по рукам среди солдат, выкупил все и сжег. Дирк и другие четверо получили нагоняй, их заставили пожать Моктару руку, извиниться и оплатить перевозку тела в город. Внешне это никак не проявлялось, но те немногие остатки разума, которые каким-то чудом еще сохранились в голове словенца, рухнули в одно утро, словно карточный домик от внезапного сквозняка. Моктар продержался еще пять дней за счет старых резервов, успел пожать несколько рук, выслушать пару соболезнований и на расстоянии организовать похороны сестры. Но, по большому счету, для него все было кончено, и те пять дней, которые ему оставалось прожить, походили на пять пустых, холодных тюремных камер без единого проблеска света, населенных одними лишь сожалениями да целой армией призраков.

Мой дорогой Моктар.

Я так тебе сочувствую. Дао Мин тоже выражает свои соболезнования, он говорит, что эта новость потрясла его до глубины души. Тело твоей сестры доставили на грузовике в целости и сохранности, до похорон оно будет храниться в морге военного госпиталя, если понадобится, хоть до твоего приезда. Это была хорошая новость. Плохая новость состоит в том, что вся церемонии может обойтись очень дорого, если ты будешь настаивать на военных почестях. Надо сказать, никто не понимает, за что твоей сестре такие почести, если она не в состоянии была отличить гранату от пуговицы на манжетах. Но я, конечно, не стану с тобой спорить на эту тему, в конце концов, это же твои деньги. Я жду твоих новостей, ты не ответил на мое предыдущее письмо, и это не очень-то вежливо с твоей стороны. А я ведь писала о вещах, которые касаются нас двоих, хотя мне и пришлось позаботиться о них самой. Мне всегда казалось, что отношения мужчины и женщины должны основываться на принципе взаимности, нельзя, чтобы только кто-то один из двоих отдавал всего себя, не получая ничего взамен. Любовь моя, я тоже нуждаюсь во внимании и уважении. Таковы уж мы, женщины. Не хочу тебе досаждать, главное для тебя сейчас — остаться в живых, но надеюсь, что ты понимаешь, что я хочу тебе сказать. В любом случае, пожалуйста, дай о себе знать.