Сергей Михалыч: Параллельные общества. Две тысячи лет добровольных сегрегаций — от секты ессеев до анархистских сквотов

Уезжая в Гайану, Джонс призвал всех, кому не нравится империализм, покидать США, выкупать коллективно землю и создавать «общины полного равенства и прямой демократии». Когда его спрашивали об идеальном устройстве общества, он ссылался на идеи Эриха Фромма и ленинскую книгу «Государство и революция». Поселком в джунглях управлял высший совет коммуны с постоянно переизбираемыми лидерами. Деньги внутри коммуны были полностью отменены, а центральная улица совместно построенного поселения названа именем Ленина. За четыре года существования Джонстаун разросся, что угрожало внутренней стабильности коммуны. Согласно учению «Народного храма» коммунизм возможен до тех пор, пока все члены общины лично знакомы друг с другом. По составу это была смесь пролетариев и богемы в пропорции «пять к одному». За четыре года существования в общине родилось много детей, что само по себе явно говорит о позитивном внутреннем климате.

Сектантами занялось ЦРУ, утверждавшее, что все это часть коммунистического заговора, Джонс продолжает подрывную деятельность через своих агентов в Калифорнии и вообще ведет антиамериканскую пропаганду, а сектанты агитируют родственников бросать буржуазную жизнь и переезжать в «джонстаунский рай». К тому же были арестованы все счета «Храма» в банках США. Деньги были отменены внутри коммуны, но сохранялись как форма отношений с внешним миром, общая работа приносила немалый доход: что именно закупать для общих нужд, решал совет. В ответ на арест счетов и судебные иски в «Народном храме» начали регулярно изобличать «осведомителей ЦРУ» и с позором изгонять их из общины.

Конфронтация нарастала. В проповедях внутри общины все чаще упоминалась атомная война и гибель обреченной капиталистической цивилизации как очень вероятная вещь. «Революционное самоубийство» обсуждалось как возможный способ побега из капиталистического ада и в высшей степени моральная акция протеста. В 1978 году на общем собрании «Народного храма» тысяча с лишним человек проголосовали за дальнейшую сегрегацию, а именно за коллективную эмиграцию в СССР. В «Народном храме» верили, что именно эта страна выиграет неизбежную атомную войну и что именно там они смогут продолжить свой социальный эксперимент. Советскому консульству в Гайане ничего не оставалось, как выдать коммунарам сотни анкет на получение гражданства, впрочем, не готовые к такому повороту советские чиновники всячески затягивали процесс переезда.

В США тоже не могли этого допустить. В Гайану немедленно вылетел известный конгрессмен с целой делегацией проверить, все ли внутри секты в порядке с правами человека и не под гипнозом ли американцев переселяют в Советский Союз? Никаких нарушений он не нашел, если не считать, что «все члены общины занимаются как физическим, так и умственным трудом, у них общая кухня и общие столы для еды и учебы, и полностью отменены товарные отношения». Несколько человек, устав от такого коммунизма и не желая переселяться в СССР, решили вернуться вместе с конгрессменом в США, но на обратном пути им попытались помешать вооруженные боевики «Храма» (доступ к оружию имели все), которые посчитали перебежчиков предателями. В аэропорту произошло вооруженное столкновение между боевиками секты и разочаровавшимися, которые хотели вернуться в США. Несколько человек были застрелены. Фактически это означало объявление войны самому сильному в мире государству.

В тот же день на экстренном собрании общины было принято решение о коллективном революционном самоубийстве. Голосовали за собственное бегство из жизни даже дети. 914 человек, распевая под гитару и банджо героические гимны, причащались виноградным соком из цинковых ванн. В соке был растворен цианид. Такой способ революционного самоубийства был признан коллективным собранием наиболее гуманным. Сектанты репетировали этот обряд много раз до этого и психологически уже не раз пережили свою смерть, что дополнительно сплачивало их в единый солидарный коллектив. Недаром их средневековые предшественники во времена гностиков называли себя «обществами живых мертвецов». Кто-то до последнего рассуждал перед включенным диктофоном о политической и религиозной стороне коллективной акции. Лидер секты, проследив, чтобы весь ритуал был совершен по плану, попросил одного из своих ближайших помощников, уже принявшего яд, застрелить его.

После себя они оставили манифест. Вот самые трогательные в нем места: