Сергей Михалыч - Параллельные общества. Две тысячи лет добровольных сегрегаций — от секты ессеев до анархистских сквотов

3. Наконец, редчайший тип «никогда не спавших» духовных учителей, которые всегда сохраняли в тюрьме материального мира связь с невидимым светом и само физическое существование этих людей не более, чем маскировка, необходимая для правильной подготовки «окончательного разделения». Такие сверхлюди, конечно, не должны жить в закрытых общинах, их задача постоянно конспиративно перемещаться по миру, поддерживая связь между общинами, сообщая откровения, наставляя и встряхивая готовых снова «заснуть», разрабатывая особый тайный язык, систему пробуждающих образов и создавая вокруг себя тайные эзотерические общества.

Поскольку каждый гностик стремился провести себя по дороге от первого типа к третьему, получалось, что добровольные сегрегации в их практике важная, но не самая главная часть, и потому общины еретиков оказывались столь недолговечны, да и создавались они в конце концов «совсем ненадолго, до конца света». Плюс репрессии системы, которая с религиозными отступниками не церемонилась. Эти репрессии воспринимались еретическими общинами как начало ожидаемого апокалипсиса, что нередко приводило общину к демонстративному коллективному самоубийству. В итоге, не дожидаясь конца света, люди сами устраивали его себе, и это оказывалось единственной, доступной им формой социальной самостоятельности.

С учетом всего этого для гностиков важнее, чем пространственная сегрегация, оказалась все же сегрегация внутренняя (отделить зерна света от тьмы внутри своего сознания и тела) и сегрегация внутри, а не вовне большого общества, то есть создание тайных орденов и лож, существующих в виде невидимой автономии. Что касается сегрегации внутренней, то в простонародных сектах, например у скопцов, она имела радикально физический характер: нужно было кастрировать себя, отделив чистую часть от греховной, чтобы перед наступлением конца света тем самым уподобиться ангелу. В создании же «невидимой автономии», не смешивающейся с остальным обществом законспирированной субкультуры, помогал другой язык — очень часто особыми значениями «для посвященных» наделялись самые привычные метафоры и фигуры речи официальной церкви и власти. Этот тайный язык, точнее тайный способ расшифровки, и становился альтернативным способом мышления, «другим местом», в котором «скрывалась» община, формально и внешне оставаясь частью большого социума. Некоторые из гностических обществ очень недолгое время умудрялись существовать легально, как орден тамплиеров, например.

Но вернемся к самим апокалипсическим общинам. Почему они важны? Потому что высокомерие самих духовных диссидентов, помноженное на нетерпимость авторитарной системы, преследовавшей их как «пример отступничества», не оставляли им выбора, кроме коллективного самоубийства в той или иной форме. Идеалом становился не просто отказ от общества, но отказ от физического тела как от порабощающего душу «места». Душа идеального гностика должна быть не просто в другом, но в «несуществующем» месте, она должна «совпасть с Софией», быть везде и нигде, ни к чему материальному не прикрепляться, чтобы покончить со смешением света и упразднить грубую материю.

Отсутствие вариантов другого общества превращалось в сознании еретиков в отрицание жизни как таковой и заставляло их переживать и организовывать собственный апокалипсис. Во времена Петра Первого именно так мыслили сжигавшие себя заживо изолированные общины староверов, считавших Петра «антихристом», пришедшим в мир благодаря дьявольской церкви, подменившей церковь настоящую, «ушедшую на небо». В действительности же чиновники Петра пыталась покончить с хозяйственной и политической автономией многочисленных староверов, включив их в иерархическое общество, необходимое для проведения модернизации по европейскому образцу. Те, кто считает, что они слишком хороши для этой недостойной реальности, неизбежно проклинают мир, ждут его конца, бегут от него, а если им этого не позволяют, то устраивают свой маленький апокалипсис сами. Эта социальная традиция, кстати, не исчезла до сих пор.

Достаточно вспомнить знаменитый «Народный храм» в Джонстауне — американскую секту 70-х годов XX века, исповедовавшую своеобразный «мистический коммунизм». Сначала они мечтали построить идеальное общество без частной собственности и эксплуатации на купленной ими земле в джунглях Гайаны, куда все дружно сегрегировались из «проклятого Вавилона США». Уехали они из США в количестве тысячи с лишним человек тоже неспроста, а после того, как ФБР начало против «Народного храма» настоящую войну — взрывали автобусы и убивали лидеров секты. Эксперты ФБР считали, что под вывеской «Народного храма» скрывается «еще одна партия новых левых», и это было недалеко от истины. Лидер «Народного храма» Джим Джонс и вправду увлекался неомарксизмом, поддерживал на местных выборах самых левых кандидатов от демократической партии, профсоюзных лидеров и дружил с «Черными пантерами».