Умышленно или нет, но все они являют собой живое доказательство киберпанковской максимы Уильяма Гибсона: «УЛИЦА НАХОДИТ ВЕЩАМ СВОЕ СОБСТВЕННОЕ ПРИМЕНЕНИЕ», которая лейтмотивом проходит через всю нашу книгу. Буквально или метафорически «переработка» техники и всего сложного и противоречивого комплекса понятий, которые ее окружают, смещает фокус общественного мнения о технике из коридоров власти на, образно говоря, гибсоновскую улицу — от научных работников, руководителей компьютерной индустрии и членов подкомитета при Сенате, которые обычно диктовали это мнение, к разрозненным голосам с периферии компьютерной культуры.
«Мы тешим друга друга историями, чтобы жить»,— эти начальные строчки «Белого альбома» Джоан Дидионс [16] Джоан Дидионс — современная американская писательница, чьи своеобразные сочинения богаты экскурсами в историю культуры. «White Album» (1979) — сборник эссе.
являются одной из основных посылок этой книги, которая написана не столько о технике, сколько об историях, которые мы рассказываем друг другу о технике, и об идеологии, которая скрыта в этих историях,— о политике мифа. Киберхиппи, техноязычники и нью-эйджевские адепты «технологии сознания», о которых говорится в I главе («Включись, загрузись, выпади: Киберделия»), наделяют новые механизмы душой, переселяя Священное в космос. Одновременно они включаются в культурную борьбу за наследие шестидесятых годов: перенося трансцендентализм контркультуры в киберкультуру девяностых, они очищают его от луддитской ненависти к машинам и посвящают техническим целям. Точно также киберрокеры и киберпанки из II главы («Музыка металлических машин: встреча киберпанка и синт-рокеров в черной коже») вырывают друг у друга драную мантию подросткового бунта. Тем самым они подчеркивают сугубо киберпанковскую природу рок-музыки, своего рода восстания «низких технологий». Технологи и художники кибер-боди-арта, о которых говорилось выше, устраивают техноперформансы, в которых действуют вышедшие из-под контроля роботы и люди, жизни которых угрожают огромные машины. Тем самым они драматизируют распространенное беспокойство вокруг растущей автономности умных механизмов — и, в первую очередь, «умного» оружия — и кажущегося устаревания человека. В V главе («Робокопуляция: секс, помноженный на технику, равняется будущему») онлайновые дон-жуаны, охочие до «секса по переписке», и хакеры, мечтающие о механических женщинах, выступают в роли обличителей гендерной политики компьютерной культуры и нашей национальной одержимости механизацией секса и сексуализацией машин. И, наконец, в VI главе собраны постмодернисты, которых Дэвид Кроненберг называет «неукротимой плотью»: «морфа», чье тело благодаря современной хирургии становится материалом для творчества, транссексуалка, которая воображает себя «техноженщиной 1990-х», культуристы, которые накачивают себя до машиноподобных идолов, хирурги-косметологи, которые мечтают создать человеку крылья, пророки постчеловеческой революции. Эти и другие представители киберкультуры рассказывают свои истории о переходном состоянии и неясной судьбе тела на исходе XX века.
Субкультуры, исследуемые нами в «Скорости освобождения», выступают в качестве призм, в которых преломляются основные темы киберкультуры. В том числе гибрида (как в буквальном, так и в переносном смысле) биологии и техники, а также бесполезности тела, растущей по мере того, как на смену чувственному опыту постепенно приходит цифровое моделирование. Каждая из этих субкультур по-своему осмысливает диалектику, стравливающую между собой технофилов нью-эйджа, чьи идейные установки коротко и ясно изложил редактор Wired Кевин Келли, говоривший, что техника «абсолютно, 100-процентно позитивна», с технофобами в духе теоретика анархизма Джона Зерзана, который считает, что техника находится «в самой сердцевине того, что хронически неправильно с обществом» {27} 27 Цитата по: Paul Keegan. The Digerati! / New York Times Magazine. May 21, 1995. P. 42; Kenneth R. Noble. Prominent Anarchist Finds Unsought Ally in Serial Bomber / New York Times. May 7, 1995. P. 24.
. Каждая субкультура прокладывает себе путь между эскапизмом и борьбой, между техно-трансцендентализмом и политикой в киберкультуре.
Самое важное, что «неформальная» компьютерная культура смещает наш культурный разговор о технике от «там и тогда» к «здесь и сейчас», сообразуя его с соотношением сил и социальными течениями на данный исторический момент. Она заставляет нас помнить предостережение Донны Харавей, что любая «трансценденталистская» идеология, обещающая «выход из истории, способ преодоления смерти» содержит семена самосовершающегося апокалипсиса. Что нам необходимо сегодня больше, чем когда-либо, так это
Читать дальше