Игорь Бестужев - Демократия как вырождение

Сорель противопоставлял политику социальных реформ картине «всеобщей катастрофы, нарисованной всеобщей забастовкой». Он вслед за Марксом отрицал значение «программ будущего», но по-другому понимал «подготовку» пролетариата к решающим действиям, обнаруживая полное расхождение с воззрениями марксистов: «Вместе с всеобщей забастовкой исчезают все эти прекрасные планы; революция проявляется в ее простом и чистом виде; здесь нет места ни социологам, ни светским людям – поклонникам социальных реформ, ни интеллигентам, взявшим на себя обязанность мыслить за пролетариат». – В этом заявлении программа действий на будущее носит творческий характер, резко отличаясь от марксистского догматизма. «Если бы идея всеобщей забастовки только сделала социалистическое мировоззрение более героическим , то и в таком случае ее значение было бы огромно», – писал Сорель.

Его практические рекомендации заслуживают внимательного прочтения: «Каждое столкновение, которое дает повод к насилию, является как бы авангардным сражением, и никто не может предвидеть, что может выйти из этого дальше. И пусть генеральное сражение откладывается каждый раз, когда уже готовы его начать – эту грядущую наполеоновскую битву, которая должна окончательно раздавить побежденных; ее синдикаты надеются пережить еще на своем веку: так созревает путем стачек представление о революции в смысле социальной катастрофы».

Героический характер революционных действий вместе с их непредсказуемостью – вот то новое, что внес французский мыслитель в теорию революции. «Всеобщую забастовку не нужно пытаться разложить на ряд отдельных исторических деталей. Нужно принять ее как целое и рассматривать переход от капитализма к социализму как катастрофу, процесс которой не поддается описанию», – писал он в своем главном труде. – «Крупные и бурные демонстрации всегда являются показателем того, что недалек момент, когда может вспыхнуть вооруженное восстание, а в таких случаях благоразумное правительство сдается». – Это суждение Сореля предполагает неминуемое обострение ситуации в любом демократическом государстве и, безусловно, приложимо к нашему времени.

Признавая « всеобщую политическую забастовку » возможным «началом целого ряда кровавых восстаний», Сорель отличал ее от « всеобщей пролетарской забасто в ки», как решающей прелюдии к овладению власти рабочими. «Всеобщая политическая забастовка имеет то решающее преимущество, – иронизировал он, – что драгоценная жизнь политиков-социалистов, подобных Жоресу, остается вне опасности… При таких условиях целью народного движения является переход власти от одной политической партии к другой – народ остается лишь вьючным животным».

Сорель предостерегал против мнимых революций, замышляемых хитроумными политиками. «Многие исторические революции, – указывал он, – были результатом союза различных недовольных групп; социалистические писатели часто указывали на случаи, когда низшие классы подвергались кровавой бойне, чтобы обеспечить власть лицам, сумевшим воспользоваться в своих выгодах мимолетным недовольством народа против прежней власти».- Это нужно помнить современным русским политикам, оценивая противоборство различных демократических групп в их борьбе за власть, но единых в стремлении не допустить к ней народ, доверяющий грабящему его государству.

Неожиданно Сорель с сочувствием цитировал «великого мыслителя» Алексиса де Токвиля /1805-59/: «Я изумлен, что старые и современные публицисты не приписывали законам о наследовании большого влияния на ход жизни человечества. Эти законы должны быть поставлены во главе политических учреждений, потому что они оказывают огромное влияние на социальный быт народов, внешним выражением которых только и служат эти политические учреждения». Следует учесть также неоднократные ссылки Сореля на резкие отличия друг от друга народов с точки зрения перспектив революции. Таким образом, он признавал важную роль наследственного фактора, который, если его провести логически, опровергает всю классовую теорию марксизма.

Всё же Жорж Сорель своими нападками на теоретические основы учения Маркса вышел далеко за пределы этой несчастной теории. Это относится к центральному положению марксизма – описанию процесса производства и последствий его развития. Сорель отрицал обязательное «загнивание» капитализма и его автоматическое крушение в результате критического развития производительных сил. Он упрекал Маркса в недопонимании государства и рабочего движения, в том, что тот не разбирался в проблеме квалифицированного труда и не оставил мыслей о характере распределения при социализме. «Социализм поневоле остается неясным вопросом, так как он, прежде всего, вопрос о производстве, то есть о самой загадочной и неизвестной области человеческой деятельности», – писал Сорель.