Володя Злобин: Финики

- Запомни, Сенечка, никогда не покупай у чурок.

- Почему? - спросил я, - среди них полно нормальных людей. Ведь нет плохих национальностей, есть плохие люди.

Слава сумел сделать кривую ухмылку:

- Когда ты покупаешь у чурки, на самом деле чурка покупает тебя.

И, пнув высокими ботинками кучу дохлых листьев, поспешил удалиться. Ей-Богу, никогда бы не подумал, что нас с ним сведут вместе женские усы.

День, кроме искусственно нагнетаемого ажиотажа вокруг ЕГЭ, не предвещал ничего особенного. Мой новый знакомый, казалось, забыл о ненависти к Расулу, который, к вящим сплетням девушек, начал встречаться с Нинкой. Да-да, с той самой Нинкой, которую после дискотеки обжимали проходимцы под лестницей. Обои подарил ей настолько дорогой телефон, что оставшаяся женская часть класса напустила себе в трусики, то ли от зависти, то ли от священности момента.

- Какой Расульчик милый, настоящий мужчина, - говорили кудлатые, жирненькие девушки, которых я не трахнул бы даже сарделькой из магазина, - ты вот никогда не подаришь мне телефон. Ты не такой, как Расульчик.

И они почему-то тыкали марафеточным пальцем мне в грудь, как будто не хотели после такого преступления жить со мной на одной планете. Как всегда остроумный ответ у меня наклёвывался лишь через две-три минуты и всё, что мне оставалось, это покорно, как плебей, молчать. Слава с лёгким флёром наблюдал за переговорами будущих менеджеров и проституток, но было видно, что это не сильно его интересует. Его взгляд всё чаще упирался в лёгкую, почти невесомую фигурку Нинки, которую придавливала к земле разве что тонна штукатурки. Рот его, как ятаган, искривлялся в усмешке. Девушки, видя это, часто смеялись. Они вообще воспринимали Славу и его прикид, как постоянную мишень для шуток, но парень оставался холоден и спокоен. Он чего-то ждал.

Однажды, когда Нинка, запихав внутрь себя размалёванную корову, шла по проходу между эшафотами парт, Слава неожиданно выпростал руку и крепко схватил её за холённое запястье.

- Эй! - она дёрнулась, но не смогла вырваться из цепких рук, - те чё, жить надоело? К Гитлеру своему хочешь? Ща я Расульчику позвоню. Аа.... Блин, телефон отдал! БЫСТРО!

Слава не обратил внимания на её слова, но продолжал всматриваться в неё, будто пытаясь ввинтиться внутрь Нинки своими ласковыми синими буравчиками. А затем он спросил:

- Скажи мне, Нина, сколько ты стоишь?

- Да ты чё, охуел? - заорала она, но не посмела ударить наглого и спокойного парня, - я те чё, шлюха?

- Нет, ты не шлюха, - ответил Слава, - я просто хочу тебя купить.

- С чего ты взял, что я продаюсь? А?

Парень помолчал с пару секунд, словно вопрос девушки застал его врасплох, а затем с ожиданием уставился на дверь. Прямоугольник проёма вскоре пронёс через себя фигуру Расула. Тот застыл на месте, глядя на то, как его девушку одной рукой за запястье держит враг, а другой копается в её телефоне.

- А вот и покупатель, - сказал Слава, - дёшево же отдаётся русская девушка какому-то черножопому. Всего лишь за телефон. Если я тебе такой же куплю, может, и мне дашь?

- У тебя такого нет, - обиженно вспыхнула Нинка и вырвала руку из обмякших объятий парня, - и вообще ты фашист. Телефон отдал, быстро!

Я видел, как Обои испуганный застыл, не зная, подходить ли ему для кулачной дуэли или начать применять нехитрую дипломатию. Он отлично помнил про нож, но отступить сейчас было бы полным провалом. Положение альфа-самца обязывает на поступки, и он крикнул единственное, что пришло на ум:

- Эй, фашик, отпусти мою девку. Ты чё, не мужик чё ли?

Слава лениво повернул голову по направлению к азербайджанцу. Его едкая усмешка была полна горькой, стекающей по губам иронии:

- Расул, боюсь ты в безвыходном положении.

- В смысле?

- У меня твой телефон, который я, как храбрый викинг, взял в бою. Я могу им распоряжаться по собственному усмотрению, как восхочу. Или взалкаю. Понял, унтер?

Заявить подобные слова среднестатистическому российскому школьнику, то есть довольно посредственному гопнику, было равносильно тому, что ударить его молотком по голове. Пока никто ничего не успел переварить, Слава, быстро вскочив со стула, положил в требовательно разжатый кулачек Нинки её блестящий телефон. Он расхохотался:

- Ну, всё, теперь я тебя купил. А ты боялась. Теперь ты моя.

Я, притворившись подоконником, заметил, как загорелись сквозь слои косметики щеки девушки. Немного разбираясь в психологии, я знал, что такие девушки как Нинка, предпочитают грубых и уверенных в себе самцов. За силу и защиту они были готовы платить собственным унижением. Девушки с вызывающим поведением часто предпочитают унижение в семейных отношениях. Природа самца - это трахать и умирать, а природа самки - давать и рожать. К сожалению, я не принадлежал к категории самцов, а был парнем, да и такие самки, как Нина мне не нравились. Я любил девушек.