Володя Злобин - Финики

- Правильно, легальная политика для системного говна, наш путь - это путь террора.

- Так почему ты им не занимаешься?

- Занимаюсь! Ты пойдешь с нами кидать Молотова в мусарню?

С тех пор, как я перестал пить, во мне не вызывали страха только те акции, которые не были напрямую сопряжены с насилием. Кинуть зажигательную смесь всегда проще, чем порезать кого-то ножом, потому что отсутствует человеческий контакт. Ты уничтожаешь предмет, а не личность. Совсем другие ощущения.

- Это хулиганство. Террор - это убийство политической элиты, верхушки, дестабилизация коммуникаций и транспорта.

- Да, раскачать лодку. Чем мы и займёмся, уличным террором.

- А ты знаешь Троцкого: "Революцию "делает" непосредственно меньшинство. Успех революции возможен, однако, лишь в том случае, если это меньшинство находит большую или меньшую поддержку или хотя бы дружественный нейтралитет со стороны большинства"? СМИ полностью контролируются Системой, вернее - это её руки и ноги, было бы странным, если бы она их не контролировала.... И теперь представь, как будут выглядеть люди, которые хотят уничтожить стабильный уровень жизни: дороги, нефтеналивные станции, продовольственные запасы и как будут выглядеть власть, которая пытается защитить людей от представленных бандитов? И, более того, ты хоть представляешь, какой масштаб диверсий нужно будет совершить? Для этого нужна будет целая армия.

Трудно спорить с тем, кто умнее тебя. Если бы это был мужчина, то по его голове можно было бы ударить стулом и остаться в споре победителем, но с любимой девушкой поступать так как-то не комильфо.

- Ну... мы - как Народная Воля. Приблизим революцию. Да и нас не мало, вспомни хотя бы...

- Террор всегда должен быть в положительных приоритетах. Народовольцы, хлопнув царя, осудили убийство американского президента. Марио Тутти проклял тактику бесконтрольного террора, это глупость. Хорошо, что на такое ни у кого пока не хватило духа. Террор должен быть социальным.

- Э?

- Это как санитар леса. Ликвидация тех, кто вызывает боль.

- И что в этом нового?

- Ничего. Просто преподнести это, как народную волю без всякой идеологии.

- То есть такой буржуазный реформизм с помощью динамита и пистолетов? Мы будем стоять за местную хорошую Систему, которую просто портят некоторые плохие люди?

- Нет. Это изменит имидж любого, кто причисляет себя к национальному движению. Это кардинальным образом изменит образ обиженного на образ разозленного. Узурпируя право на суд - это вызов государству. А активное меньшинство поддержит такие действия, которые послужат переходом к национальному государству.

- И кто будет это делать?

- Те, кто захотят пожертвовать своей жизнью.

Она уверена в словах чуть больше, чем полностью. Не зная, как логически порушить ее умозаключения, я пытаюсь ерничать:

- А ты готова пожертвовать своей жизнью во имя революции?

Алиса полна решимости, которая делает пропасть между нами ещё больше:

- Пока я ещё готова отдать свою жизнь.

Я ненадолго задумался над этими словами.

Сегодня один анархо-синдикалист сказал мне с утра, что я реакционный буржуазный прихвостень, так как признаю необходимость существования государства, как неизбежного зла. Знакомый штрассерианец, плюнув в сторону синдикалиста, залечил мне, что необходимо создать Соединенные Штаты Европы, а Гитлер предал революцию и отрёкся, не выполнив свою программу "25 пунктов".

- Национал-капитализм, - кричал штрассерианец, - национал-коммунизм! Не было в Третьем Рейхе социализма!

А я, хлопая глазами, ничего не ведал о левом пути национал-социализма. Более того, мне это всё было почти безразлично. Но на крики о социализме откуда-то из параши вылез социал-демократ. Он авторитетно обосновал мне, что современная Россия не выдержит радикальной революции, которая износит демографический потенциал русского народа. Необходима эволюция! Кроме того, в ходе революции власть возьмёт консервативная реакция, потому что национальные движения не представляют никакой силы. Единственный возможный путь - это компромиссный реформизм и улучшение имиджа национального движения. Я не знал, как относиться к единству России, ведь эту страну я ненавидел, а это было равносильно тому, как переживать за тарелку, которую хочешь разбить.

- Нас растащат на куски, нельзя быть слабым. Русские не выдержат новой революции.

На целостность России моментально возбудился национал-демократ. Он разодрал мои мысли в клочья, заявив, что достойное существование русского человека возможно только при отказе от имперской парадигмы, которая высасывает силы из нации. А конфедерация независимых русских республик изживёт монгольскую азиатчину и станет Европой.