Володя Злобин - Финики

Приписывая к статье восхищённый комментарий, я старался не замечать бутылки пива, к которой прикладывался вечерком. Вспоминая свой недавний сон и сети паука-обывателя, в которых я оказался выпотрошен, мне с каждым алкогольным выдохом, с каждым втянутым глотком заката, хотелось, чтобы во мне взошло новое, чёрное солнце.

И оно не замедлило родиться.

Нельзя недооценивать силу идеализма: когда у человека теряется настоящая, подлинная цель существования, он начинает испытывать дискомфорт и старается, обманывая сам себя, насытиться суррогатом. Теперь, от идеи возрождения русской нации мы питались поставленным из интернета сухим концентратом. Масса окружающих нас людей является не больше чем шлакоблоками, из которых мы заложим фундамент нового порядка. Люди - это расходный материал революции.

Коля Добров говорил, что рабы, которые не желают избавиться от своих цепей, недостойны жизни. Мы считали рабами почти всё население России. И это легко подтверждалось пьяным угаром, в котором допившаяся до желтухи страна, закидывала глотку с торчащим кадыком в красные небеса, и иступлено выла, царапая татуированную зоновскую грудь твёрдыми патриотическими ногтями.

Да! Теперь мы ненавидели их всех! Эту зажравшуюся блевотную, свиную массу с пустыми глазами и полными желудками. Это не люди, это шлак, мусор, помойка, гнилая яма, карлики, поскребухи, гермафродиты, отбросы, холопы, вонючки, прыщи. Теперь слово патриот в нашем лексиконе приобрело ругательный смысл. Люди, в чьих венах вместо крови течёт алкоголь, не имеют право на жизнь. Наша радикальная компания разрослась, как чирей на заднице чиновника. Множество людей, серых и похожих на зомби, но считающих себя вершителями нового порядка, сбивались в кучки и шли акционировать.

- Эй, - кричал им Шут, - помните, что Колян Добрович пригласил всех к нему на дачу! Там будет литературный вечер в лучших рузке традициях. Пока не холодно надо собраться.

Я как-то и не заметил, слоняясь по улицам, причёсанным ранней, ещё бесснежной зимой, что слово "рузкий" слишком быстро вытеснило "русский". Как известно, русских в стране живёт около одного процента. В этом лингвистическом уравнении виноваты все, кроме нас. Особенно вон тот патлатый металлист, шедший впереди. Длинные волосы и хэви-металл признак деградации. Я никогда не говорил друзьям, что мне больше по душе группа Черный Обелиск, чем Коловрат. Скажут, что я не моден. Мы окружаем металлиста, и как эволюционировавшие гопники учиняем допрос:

- Пацан, ты за Есуса гоняешь?

- Чего?

- Ну, - поясняет Шут, - в церковь ходишь?

- Бывает.

- А собачек там поёбываешь?

- Каких собачек!?

- Кокер-спаниэля!

Ещё один парень, с отпечатавшейся на лице молодостью пьющей матери, вырывает наушник у металлюги и восклицает:

- Пацан, да ты Астафура не слушаешь, а рузке митол гоняешь. Богохульник что ли?

После чего парень подвергается хохоту и избиению. Во мне всё бунтует, но кто-то невидимый, наверное, какой-то еврей, дёргает за мои руки и ноги, и удары четко прилетают в грудь упавшего металлиста. Я не успеваю понять, когда я так радикально изменился.

- Эй-ла-ла! - коверкает Шут итальянский клич, - пацаны праведные, давайте зальём его газом.

У всех в руках оказываются баллончики, лишь я стою, не зная, что и сказать. Гоша корчит рожу:

- Ты себе до сих пор не купил нож и баллончик? Поздравляю Дух, ты настоящая рузкая терпила.

Они заливают косуху металлиста, его спутавшиеся волосы, сумку, которую он прижимает к себе, целым океаном слезоточивого газа.

- Теперь ты поплачешь за Роиссию, богохульник!

Внешне мне тоже весело, хотя внутри давно повесился комик. Вокруг спешат прохожие, стараясь не смотреть на учинённый беспредел. Наверное, они заслуживают ненависти, хотя я не могу ненавидеть тех, кто из себя ничего не представляет. Но пока что я думал о другом. Не о том, что мы совершили. Это было дико и ново: сделать шах своим политическим убеждениям и выбрать жертву случайно, прикрываясь плащом-невидимкой в виде непонравившейся музыки. Обычный металлист, пострадавший от нашего угара. Более того, меня даже не сильно волновало то, что по глазам друзей было реально видно, что им это нравится.

Нет, меня больше всего задели слова Гоши о том, что я терпила. Это было сказано на виду людей, всю жизнь ищущих тех, кто слабее, для того чтобы наброситься скопом и, рыча от удовольствия, загрызть жертву. Вторя манифестам Коли Доброва я как можно скорее решил обзавестись аргументами.