Володя Злобин - Финики

- Было, - соврал я, удивлённый красноречию товарища, - было несколько раз.

Слава улыбнулся:

- Значит, ты совершал в жизни что-то стоящее. Я вот тоже.... Поэтому меня друзья называют Ник. То есть победа. По фамилии, Никитин - Ник. Ферштейн?

Я отвечаю:

- Ты мне это уже объяснял. Ну, как ты уже мог понять, ко мне это не относится и все меня называют Сенечкой.

Слава говорит:

- Хочешь, я буду называть тебя другом?

Это звучит, как предложение выйти замуж. Мужчину делает мужчиной не связь с женщиной, а верное плечо товарища, готового отдать за тебя жизнь. Друг - это мистическая связь, что-то исключительно из мира мужчин, недоступное женскому предательству.

- Хочу. Я тоже считаю тебя своим другом, - но тут я спохватился и пролепетал, - подожди, там, куда мы идём.... всё будет нормально? Ничего особенного же?

- Да, - по-доброму сказал Слава, - друг.

Я доверчиво пошёл за ним, не зная, что Слава, взяв пример с моего вранья о подвиге, тоже соврал. Позже мне казалось, что он и спросил у меня про подвиг лишь для того, чтобы иметь оправдание для собственной лжи.

- ...я не осёл...

Это была последняя Славина шутка в жизни.

Если бы я знал, чем закончится наша пешая прогулка, то немедленно бы сослался на понос и день рождение матери, да уехал бы в Магадан. Потом придумал себе какое-нибудь оправдание, которое можно было бы предъявить совести и гипотетическим внукам. Но пока мы со Славой безмятежно, как овцы на выпасе, пересекали пустырь усеянный чешуей битых стекол и грязным щебнем.

- Какое красивое побитое небо, - сказал я, а Ник добавляет, - только ради такого неба можно сражаться с врагами.

Небо подтёрлось тучами и они, униженные и скукоженные, как кожура банана, валялись то тут, то там. Ветер расчёсывал ровные брови деревьев, которыми поросли покатые склоны пустыря и мы шли вперед, к громадам уже зажёгшихся домов. Я думал, мы диагональю режем путь до дома, но когда мы миновали поперечную гряду кустарника, то мне открылась истинная цель нашего путешествия. В земляном кармане, который образовывала насыпь, стояло около десятка машин. Вокруг них сгрудились люди.

- Пой... пойдём обратно? - пробормотал я, - тут чья-то бандитская разборка.

Слава грустно, как кот лишившийся яиц, посмотрел на меня:

- Сеня, это была моя разборка. Но теперь она наша. Пойдем со мной, друг?

Ник самоотверженно двинулся по направлению к людям, которые, заметив его, стали собираться в плотную кучу. Мощные глазницы джипов били по земле ярким солнечным светом. Издалека я заметил у многих в руках длинные железные пруты. Я со страхом увидел и Расула, стоявшего во главе кучи мужчин. Руки были скрещены, как ножницы, на поясе. Слава продолжал идти к людям, поднявшим звериное улюлюканье. Кто-то уселся с обрезом на крыше джипов. Но скин, точно не видя этого, бесконечным смазанным движением приближался к своей, как мне казалось, смерти. Если бы он оглянулся, если бы подарил мне хотя бы один свой взгляд - ненавистный или понимающий, я бы не выдержал и сбежал. Но из-за того, что он пошёл, ни разу не оглянувшись, будто положившись на мою честность и дружбу, ноги понесли тело вслед за скинхедом. Я помнил, что он назвал меня другом и не мог обмануть его уверенность. Я нагнал Ника в самый последний момент, прежде чем начался разговор. Его с ходу повёл его Расул:

- Этот, - он указал на меня, - за тебя, что ли будет?

Слава хотел ответить, но я опередил его, капитулировав:

- Нет, он просто попросил меня прийти сюда. Я не скин, я не за фашистов. Ведь можно решить...

- Тогда в сторону, - я, не глядя на друга, отступил подальше и стал безмолвным наблюдателем за поединком между одним человеком и озверевшей ордой, которой командовал Расул. Я считал, что выполнил свой долг по поддержке Славы. В конце концов, это же была не моя разборка? Я никогда никого не унижал по национальному признаку, так почему мне страдать от этого? Фашисты ведь они за Гитлера... ох, что тогда творилось в моей голове! Каких только оправданий я не выдумывал!

- Расул, - начал Слава, - ты теперь командуешь сворой обезьян?

Смуглая волна качнулась было по направлению к пареньку, но её властным окриком удержал в повиновении высокий мужчина в чёрной кожаной куртке и поседевшей щетине на подбородке. Я узнал отца Расула, который пару раз приходил на родительское собрание, и одиночкой сидел в углу вместе со своим отпрыском. Расул часто хвастался, что он держит одну из организованных преступных группировок.