Феликс Аксельруд - Испанский сон

Какие сеньоры, восторженно думал бывалый бармен, занимаясь ортодоксальным барменским трудом, то есть протиркой коктейльных стаканов, и исподтишка при этом поглядывая в сторону Аны и Вероники. Наверно, француженки: с каким вкусом одеты… Заняться бы с ними… по-французски… Какая грудь у молоденькой! Да и старшенькая хоть куда, ¡

vaya, vaya! Прежде бы он не раздумывал… Подошел бы, поднес каждой по гвоздике, встал бы красиво, как тореро… пригласил бы на вечер… за счет заведения… А вечером — танцы, темнота и огни… они пьяны и веселы, и он ведет их гулять, ведет на пляж, и обнимает их за плечи, сразу обеих, и молоденькая говорит: «¡Je t’aime, Manolito!», и старшенькая говорит: «¡Je t’aime tambien!» И он доказывает им свою любовь… сразу обеим… Сейчас так не будет. Все по-другому сейчас; другая Испания, меньше в ней страсти, и туристки уже не находят здесь столько экзотики, как в прежние дни. Да и он, Манолито, уже не тот, он просто старый; ему не по силам сразу две… с одной бы справиться… ¡Joder!

Две дамы тихо сидели за угловым столиком. Старшенькая была грустна. Какая жалость! Младшенькая была как будто веселей, но только как будто; серьезные проблемы — слишком серьезные для красивых женщин — витали в воздухе за этим столиком и были видны невооруженным глазом Манолито.

— Это продолжается, — сказала Ана, — и имеет под собой основания. Сегодня они… Я не знаю, что делать.

— Что они ?

— Они…

Ана извлекла из сумочки платочек и приложила его к переносице, предполагая, что заплачет, но как-то удержалась. Через какое-то время она с удивлением посмотрела на сухой платочек и, убедившись, что слезы нейдут, спрятала его обратно в сумочку.

— Ну что, что они делали? — с жадным любопытством спросила Вероника.

— Они разговаривали.

— Ну и что?

— Они разговаривали в спальне. Я подслушала. Она принесла ему водки. Представляешь? Принесла ему водки в постель!

— Вот это номер, — подняла брови Вероника. — Как это понимать? И ты не выгнала ее сразу же, не устроила скандал?

Ана отрицательно покачала головой.

— Я тебе удивляюсь, — сказала Вероника. — Но постой… Может, он сам попросил? А ты ему не… а ты не замечала за ним такой привычки — водку в постель?

— Какая там привычка, — скривилась Ана. — Просто мы веселились накануне, и он здорово перебрал.

— Ну-у, — разочарованно протянула Вероника. — Как все банально, оказывается… О чем хоть был разговор?

— Да ни о чем. Такой же банальный.

— Так тогда ей еще спасибо за это надо сказать.

— Как же. Разбежалась.

— Ох, Зайка…

Вероника покачала головой.

— Я понимаю, — тоскливо сказала Ана. — Формально нет повода… Но я сердцем чувствую — веришь, нет?

Вероника поскучнела.

— Опять психоаналитическая шиза?

— Ну…

— Прекрати.

— Я стараюсь, — тоскливо моргнули Глазки. — Честное слово.

— Лучше расскажи хорошее.

— Что?

— Историческое. Из сериала.

Ана слабо улыбнулась.

— Давай попробуем, — сказала она, — но тогда…

— «Шеридан»? Это с удовольствием.

— Н-нет, — Ана поколебалась, — сейчас чего-нибудь покрепче бы… Бармен! Джин «Лариос», doble, por favor, y un poquito de tó

nica.

— А мне, — добавила Вероника, — в таком случае бутылочку темного мексиканского пива с орешками.

— Muy bien. — Бармен вышел из-за стойки и, улыбнувшись по очереди обеим, подал требуемое.

Ана закурила.

— Дошло до меня, о великий султан, — сказала она, — что муж по имени Фил заимел две мечты, одна из которых была хороша, а другая… была тайной. И что в это же самое время я услышала жаркое слово «Испания», и оно меня взволновало… Но вначале был Цюрих — слово странное и смешное, как чириканье воробья. Ну, про Цюрих ты помнишь, должна помнить… Мы смотрели цветные картинки; я тебе рассказала про город, кратко — про то, что я делала в Цюрихе, но совсем не рассказывала, как это, собственно, произошло.

Вышло-то все, можно сказать, случайно. Запускалась серьезная сеть; я хочу сказать, «системы» запускали самоудовлетворительную сеть в солидном банке; был май — прекрасная погода, самое время загорать, а они пахали как черти, старались успеть до отпусков. В конце месяца акт был подписан, и ВИП на радостях учинили отменный банкет. «У нас классификация бемсов по клиентскому типу, — пошутил по этому поводу Вальд Павелецкий, — для компаний — просто компания, а для банков — банкет». Много людей, много выпивки, все были веселы, и я разговорилась с одним из банкиров. Я даже почти знала его: когда-то он читал лекции в нашем институте, правда не у меня; шампанское ударило мне в голову, и я похвасталась своими несостоявшимися успехами по экономике… может быть, я флиртовала слегка… в общем, разговор имел продолжение. Через пару дней он позвонил мне на Киевскую и прямо предложил ехать с ним на банковский симпозиум в Цюрих — делать доклад по теме, близкой к тому, в чем я когда-то была хороша. Я обалдела.