Феликс Аксельруд - Испанский сон

— Хм. Разве у тебя есть мои данные?

— Не нужно никаких данных. Ничего лишнего с собой не бери. Никаких бумаг никому не показывай. Не разговаривай с охраной, добейся встречи с любым чиновником… Просто скажешь — Вальд, еду к Сьёкье… Там все всё знают, там нам устроят телемост и тут же отправят тебя.

— Поразительно. Ты что, премьер-министр?

— Ты забыл. Нас всего четыре с небольшим миллиона.

— Да. Сьё!

— Да, Вальд.

— Извини… я накричал на тебя…

— Вальд, я все понимаю.

— Жди меня, Сьё. Я завтра же…

— Вот-вот. Жду.

Им повезло, что трасса, вдоль которой лежал Оргас, была на ремонте. Лощеная, предназначенная для туристов обертка здесь лопнула, с жалобным треском поползла по швам, и из-под нее выглянула истинная страна — та, что многими постигается лишь с годами.

И уже на второй день своего тогдашнего путешествия они, вполне как вылезшие на природу обыватели маленького кастильского городка, под ласковый шум приютившей их сосновой рощицы вкушали хамон из недорогой лавки и запивали его местным красненьким за девяносто девять песет. Все было в кайф. Даже жирная пыль цвета охры, то и дело окутывавшая машину, была хороша, обещая скорый асфальт, а затем и прибрежные пальмы.

Ближе к вечеру мнения разделились. Он рассчитывал до полуночи достичь побережья, без сомнения полного отдыхающих, с массой больших и малых гостиниц, зазывающих клиентов наперебой. Она, после Толедо не так уж в этом уверенная, предлагала останавливаться по трассе, да побыстрей. Чика, от заднего своего сиденья унылая, в спор не встревала. Впрочем, спора и не было, так как трасса все никак не предлагала гостиниц; наконец, близ полуночи, фары высветили надпись «Велес», стрелу вбок и долгожданный иероглиф кровати. Филипп повернул.

Через десять минут, поднимаясь по горной дороге, они оказались в центре очередного маленького городка. Теперь стало ясно, почему те городки, что они проезжали днем, казались такими пустынными: они действительно спали, ведь стоял жаркий день; зато теперь, в полночь, настало самое время для развлечения. Главную улицу города запрудила веселящаяся толпа — народное гулянье в прямом, грамматическом смысле; этим людям было здесь хорошо. Машина пришельцев не вызвала ни умиления, ни настороженности. Справляясь у словоохотливых аборигенов через окно, Филипп доехал до гостиницы и остановился.

Гостиница была закрыта. Да работала ли она вообще? Окна были закрыты деревянными планками. «Скажите, — спросил Филипп, выйдя из машины, — эта гостиница будет открыта?» Его вопрос озадачил людей. Будто никто из них даже не знал, что вот этот респектабельный, двухэтажный, каменный дом называется «гостиница». А если они даже и знали название дома, то его назначение оставалось тайной для них. Они не могли взять в толк — как это? разве гостиница может быть открыта? Но они не решались поднять вздорного иностранца на смех и поэтому отвечали в осторожных, уклончивых формулах.

Вокруг звучала музыка и горел яркий свет. Вокруг ходили парочки и большие компании, ездили велосипедисты, с криком бегали дети, мамаши катали коляски с грудными младенцами. Все это было в полночь. Филиппу почудилось, будто он попал в сумасшедший дом. Слабая надежда, что портье запер дверь и пошел развлекаться вместе с друзьями, улетучилась.

В конце концов старая женщина, развлекавшаяся как могла возле церкви, сказала: ищите гостиницу дальше, за мостом. «Где мост?» — спросил Филипп. — «Там», — показала старуха. В ее голосе Филиппу послышалось что-то вещее. Он вернулся в машину и порулил куда было сказано. Моста не было, гостиницы тоже.

Через час они увидели с гор огни кораблей на рейде. Они спрыгнули вниз. Они покатились вдоль моря.

Они увидели пляжи и набережные, наполненные все тем же светом, все такой же громкой, веселой, досужей толпой. Запомнился огромный резиновый домик, разноцветный, надутый воздухом, настежь открытый с двух из шести сторон; внутри домика бесились детишки — прыгали, кувыркались, ходили на голове. Пухлые стены домика ходили ходуном. Было два часа ночи.

Толпы людей стали казаться Филиппу призрачными, как в детстве. Надежда найти ночлег исчезла полностью. Они смиренно прибились к какому-то кемпингу и задремали в своем авто, ожидая рассвета. Их разбудил сторож, чтобы взять за стоянку двадцать песет. Они осмотрелись. Кемпинг стоял у подножья горы. На вершине горы стоял старый замок.