Феликс Аксельруд - Испанский сон

Дело тащилось медленнее некуда, спотыкаясь где только можно. Одной экспертизы оказалось мало, назначили еще — нужное заключение в итоге было получено, но дело не было прекращено; затем Корней ей сказал, что дело бы, может, и прекратили, но не прекращают лишь потому, что Отца некуда переместить из-за отсутствия в районных больницах отделения соответствующего профиля, а там, где такое отделение было — в губернской больнице номер два — не было свободных мест. Как она поняла позже, Корней уже врал ей к этому времени. Отца не должны были никуда перемещать; по прекращению дела Его должны были или выпустить, или передать с рук на руки родственникам, то есть ей; но Корней уже чувствовал, что в таком случае они сразу уедут, а он уже привык к ней и не хотел ее отпускать. Он просто договорился со следователем. Он, может, даже уже и жалел, что взял курс на прекращение дела, а не на суд — уж суд-то точно упрятал бы Отца под охрану без всяких дополнительных махинаций; но дело было сделано, вот он и врал. Затем следователь, подтверждая ее первоначальное впечатление, оказался нечистоплотным, погорел и был изгнан из рядов; нового следователя долго не назначали; затем все же назначили, затем он долго входил в курс дела, а когда наконец вошел, засомневался в экспертизах и назначил еще одну…

Да, окружающий мир оказался разнообразен и велик, но он всю ее жизнь был против Царства. Поэтому плохие новости подразумевались сами собой, не заставляли ее роптать или плакать; зато редкая хорошая новость была для нее настоящим маленьким праздником.

Время шло.

К зиме вялую жизнь прорвало; важные и многообещающие события произошли почти одновременно. Во-первых, экспертизы закончились, а в отделении нужного профиля освободилось местечко; дело было — о счастье! — в конце концов прекращено, и Отца вот-вот должны были переместить в Китеж. Во-вторых, распался Советский Союз; губернские власти, называемые теперь субъектами федерации, жадно расширяли круг своих прерогатив, нуждались в людях — в том числе и в таких, как Корней — в результате чего он получил сразу два выгодных предложения.

Конечно, если бы все не начало выходить так складно, она вскоре оказалась бы перед непростым выбором. Как только дело двинулось к закрытию, она начала думать о следующем этапе своей борьбы. Предстоял период неопределенной длительности, в течение которого Отец уже не будет сидеть в тюрьме, но еще не будет свободен. Как быть? Продолжать ли опираться на Корнея, оставаясь с ним до победного конца, или уйти, действовать самостоятельно? Перевод в областное училище, как она узнала, при необходимости проблемы не представлял; расстояние не было проблемой — в худшем случае ей пришлось бы прочно привыкнуть к тому самому автобусу, в котором она решила уйти от Корнея; но масса иных предстоящих неведомых факторов — вот что могло обернуться проблемой, да и не одной. Итак, каждый из двух вариантов имел очевидные плюсы и минусы, и заранее невозможно было сказать; она вынужденно готовилась к тому, чтобы делать выбор, опираясь на свою интуицию, на удачу.

Однако удача — и очень большая — пришла раньше, как бы вознаграждая ее за летне-осеннее долготерпение. Необходимость выбора отпала; Корней снял в городе квартиру — прекрасную, в центре, с телефоном — и общее перемещение состоялось чуть ли не в один и тот же день: Отца запланировали на понедельник, а они, удостоверившись, что никаких помех с этим уже не случится, решили переезжать в пятницу, просто чтобы иметь пару выходных на распаковывание и расстановку вещей.

Она участвовала в этом распаковывании, как автомат. Она с трудом запомнила адрес квартиры, подъезд, этаж; забывала, что куда было поставлено, путалась в расположении комнат, а номер телефона так и не выучила в течение двух дней; она могла думать только о понедельнике. Когда впервые стало известно, что они будут жить там же, в том же городе, где будет содержаться Отец, она на радостях устроила такую ночную феерию, что Корней, впервые за все время их совместного жития, наутро оказался не в состоянии выйти на работу. Поэтому он, конечно, ожидал ее восторгов по поводу квартиры и вообще всего происходящего, однако восторгов не было, и он был несколько раздосадован этим; она и сама понимала, что должна восторгаться, но не могла с собой совладать и от этого тоже, со своей стороны, испытывала некоторую досаду. В результате эти в общем-то приятные хлопоты были немного испорчены. Но лишь немного, слава Царю.