Филип Рот - Случай Портного

Впрочем, сетует он, она теперь не мисс Портной, а миссис Фейбиш, и дети у нее тоже Фей-биши. А где же его наследники, где маленькие Портные?

Где-где? Всегда при мне! У меня в семенниках, вот где!

– Послушай, – хриплю я, как удавленник, – ты меня видишь? Я что, сейчас не с тобой?

Но папашу уже понесло, он больше не боится подавиться рыбной костью, как в ресторане, его уже не остановить. Он тут же рассказывает про стариков Шмуков, к которым сын с невесткой приезжают каждую пятницу и привозят всех семерых внуков.

– Я очень занят! У меня горы дел!

– Ну и что? Ты же находишь время на еду, вот и приезжай по пятницам на обед, часикам к шести!

Софа тоже не упускает возможности отличиться и принимается что-то плести о том, что в детстве ее постоянно поучали и все запрещали, и она знает, как это ребенку обидно.

– Не нужно ему ничего навязывать, Джек. Алекс уже большой мальчик и вправе сам принимать решения. Я ему всегда это говорила, – заявляет она.

Она? Говорила? Она это говорила? Когда? Впрочем, это все мелочи. Над этим нужно посмеиваться, как Сэм Левинсон, и все. Ну, а чем кончилось, я вам все-таки расскажу.

– Поцелуй папу, – шепотом посоветовала мать, когда я запихивал их в такси, и добавила: – Ты же уезжаешь в Европу.

Папаша, конечно, все прекрасно слышит, потому что она специально шепчет, чтобы все ее слышали, и впадает в панику. Целый год он спрашивал, где я проведу будущий отпуск, но его, в конечном счете, надули: сегодня в полночь у меня самолет, а куда, он и понятия не имеет! Ура! Мы сделали это!

– Где ты там будешь?

– Точно не знаю. – А как же ты едешь? Куда ты приедешь? Подожди… – кричит он и начинает тянуться ко мне через мать, но я захлопываю дверцу и чуть не попадаю ему по пальцу. Своему папе, которого я столько раз заставал спящим на унитазе! Он специально поднимался ни свет ни заря, чтобы спокойно, в тишине одному посидеть часок на горшке и уже наконец победить проклятый кишечник.

– Все. Мы сдаемся, – скажут кишки, узнав о таком подвиге, и освободят его от солидной порции содержимого.

Как бы не так! Когда в половине восьмого он соскакивает, то в унитазе плавает одна жалкая кроличья какашка. Через пять минут он уже одет и уже на ходу насыпает себе в рот чернослива, набивает его в карманы.

– Хочешь, я скажу по секрету, что мне поможет? – подмигивает мне папа, пока мать плещется под душем, а сестра одевается в своей комнате. – Мне нужно в жопу засунуть гранату. Во мне уже столько слабительного, что его бы хватило на всю команду линкора. А черносливом я набит по самое горло. Вот, видишь, – говорит он и открывает рот. – Видишь, там что-то чернеет. Так вот, это не гланды, гланды мне вырезали, и слава Богу, а то куда бы тогда делся чернослив!

Я начинаю смеяться, да и сам папаша доволен своими шуточками, но в это время открывается дверь ванной.

– Нашел чем развлекать ребенка!

– Я развлекаю? Я ему правду говорю, – сердито отвечает папаша и тут же спохватывается: – Шляпа! Я опаздываю! Где она? – и выбегает в прихожую.

Мать заходит на кухню и некоторое время молча смотрит на меня, озаряя все вокруг улыбкой сфинкса.

– Где моя шляпа?! – горестно вопит папаша, снова появляясь в дверях.

– Чучело, она у тебя на голове, – мягко произносит мама, и его взгляд на мгновение теряет осмысленность, он тупо таращится перед собой, как настоящее пугало, набитое дерьмом, потом осторожно дотрагивается до шляпы, произност: «Ага!» и уже в полном сознании выкатывается из дому, забирается в свой «кайзер» и уезжает на работу. – Герой вылетает на задание.

Кстати, пришло время рассказать про этот «кайзер». После войны папаша решил сменить «додж» 39-го года на что-нибудь новенькое – чтоб и марка, и модель, и все остальное. Он, конечно, взял меня с собой, чтобы, как настоящий американский папаша, поднять в глазах сына собственный авторитет. Торговец без конца тараторил, пытаясь убедить в необходимости навесить на выбранную машину кучу разных прибамбасов, но папа отвечал: нет.

– Я вас ни к чему не обязываю, – трещал этот сукин сын, – я только высказываю свое мнение. Машина будет выглядеть в три раза круче, если поставить покрышки с белыми бортами. Как вы считаете, молодой человек? – обращался он ко мне. – Хотя бы такую резину!

Вот членосос! Ты пытался использовать меня, чтобы выбить из папаши еще какие-то бабки! Ты хотел мне показать, что он крохобор. Ах ты, недоносок, хотел бы я на тебя сейчас посмотреть!

– Спасибо, не надо, – говорил папа, – мне простые сгодятся, и радио не надо, – а я только пожимал плечами, чтобы никто не заметил моего стыда за этого недоумка, который просто не понимает красивых вещей.