Уильям Берроуз - Пристань святых

Трое молодых людей, обильная голубая плоть уже с намеком на распад… пороховой дым на лице пороховой дым и каштановые волосы детство Берроуза хватающегося за умирающего брата сожженного взорвавшейся звездой стрельба от бедра светящаяся голова в рамке из влажных листьев лиловые сумерки под налетающими стервятниками его кашель у меня за спиной худое тело щупающее выступающие кости… Он был влюблен в булыжные мостовые и в мирный призрак ребенка на них и в тот парк, по которому можно было бродить… О, Одри удовольствовался бы там случайным мексиканским двойником, его книги в полдень для прощания. Показал мне зашифрованный дневник с записью о том запоздалом утре. Давным-давно он смотрел на что-то.

Он смотрел на Джона, на его губах — засохшая кровь… улыбался, слизывая кровь с последними лучами заходящего солнца его лицо сияло, как комета и постепенно тускнело по мере того, как солнце опускалось за облако над Галифаксом… (вовремя галифакского взрывав 1910 г.).

— Произошла ошибка. Мне нужен был совсем другой Келли.

Молодой человек кивнул.

— Я знаю. Мой брат.

— Значит, вы все знали? Почему же вы пришли вместо своего брата?

— Мой брат Джо Келли мертв.

— Мертв? Когда это случилось? Почему не информировано консульство?

— Он погиб пять лет назад.

Консул, гордившийся своей невозмутимостью, внимательно рассматривал листок бумаги, вспомнив, что получил его накануне ухода из офиса в пятницу в полдень.

— Ну что ж, мистер Келли, здесь явно произошла какая-то ошибка. В конце концов, ваше имя не столь уж и редкое. А кстати, почему вы все-таки думаете, что в извещении имеется в виду ваш брат?

— А в извещении есть дата?

— Пойдем в дом, выпьем чаю с пирогом.

Мы шли по направлению к железной дороге, ветер дул нам в лицо.

— Пусть ветер продует тебя насквозь.

Я почувствовал странную легкость в ногах, как будто мое тело готово было подняться в воздух. В то же самое время я ощутил и какое-то давление в паху, нарастающее напряжение. Он остановил меня, взяв за руку, и повернул лицом к себе, глядя вниз на то место, где мои штаны вдруг оттопырились.

— О, Кики…

Запах молодых ночей запах сухих парков открывает свой анус восход солнца утро в Сент-Луисе одной ногой в шерстяном носке воспоминания плоти на далеком расстоянии пришел в туалет… валуны цветы протянулись до самого неба на рыбе уходил в небеса годы-годы назад дайте мне рассказать о мхе и деревьях серый мертвый свет два лица вода и лягушки непонятная вещь под водой та рука затянувшийся шрам звездная пыль в воздухе я убежал с прерванного фильма после этого начался холод словно мертвые листья сквозь сон плывут то как вещи подходят друг другу штаны откидывается назад и жует арахис стоит надо мной обнаженный электрическая тишина и запах члена я кончаю в серебряных вспышках так давно далеко…

Ночная тень падает на лицо мальчика, на оснастку судна и на кружащих чаек. Джон чувствует пронизывающий холод пустого пространства. Лицо мальчика покрывает белая корка инея, в взлохмаченных волосах сверкают льдинки, голос звучит призрачно и жутко в собирающихся сумерках…

— Дата? Оно поступило в офис в пятницу в полдень.

— Да, но есть ли на нем дата?

Консул взглянул на листок бумаги. Дата размазана, разобрать ее невозможно. Консул вынужден признать, что извещение какое-то странное. Будто копия отпечатанного на машинке документа, найденная где-нибудь на чердаке среди хлама. Сказано, что в отеле «Мадрид» находится паспорт, выданный на имя некоего Джо Келли, родившегося 6 февраля 1944 г. в Сан-Франциско, штат Калифорния. Отелем названный паспорт удерживается в качестве залога за неуплату счета (сумма не уточняется). Подпись менеджера Дж. П. Борджурли. Консул поморщился и снял телефонную трубку.

Я шел за ним по шпалам, ветер бил мне в лицо.

— Вон там. — Он показал куда-то в поле.

Мы съехали по крутому склону, усыпанному гравием, и пошли по полю по направлению к деревянному забору с калиткой. Это был обычный летний бревенчатый домик, крытый гонтом. Через заднюю дверь мы вошли на кухню, в которой стояли деревянный стол и керосинка. Он зажег ее и в голубом кофейнике сварил кофе, который затем разлил в две белые чашки. Поставил на стол банку с печеньем. Тишину на кухне нарушал только хруст печенья у нас во рту.

— Я покажу тебе свою мастерскую.

То, что должно случиться… то как вещи подходят друг другу открывает задницу восход солнца Сент-Луис утро улица стоит надо мной обнаженный одна нога в шерстяном носке дрочит мой член… продуваемые ветром улицы приборный щиток пистолет затемнение забвение его зовут Джон печальное вялое утро улица в Сент-Луисе… пришельцы человеческая оболочка тонка она постелила мне постель au revoir мой член встал едва заметные порывы ветра мальчик зашел в туалет валуны в темном овраге бледно-голубое летнее небо на рыбе… Сколько я заплатил им? Вы знаете, кто я такой?