Уильям Николсон - Круг иных (The Society of Others)

Мы катимся по шоссе в этаком передвижном доме, а впереди, как на экране телевизора, расстилаются дождливые окрестности графства Кент. Перед глазами мелькают указатели: Черинг, Челлок, Чилхем. О пункте назначения они мне ничего не скажут, так что можно не зажмуриваться. Для кого-то другого это конечная точка путешествия, для меня же – бесчисленное множество мест, куда лично я не стремлюсь попасть; и Эшфорд в том числе (что поделать, не успел отвернуться): пролетим мимо, и щетки сотрут с лобового стекла его мираж.

Маркер – самоучка. Постигает знания своими силами. Сейчас он занимается по заочной программе при Кембриджском колледже вечернего образования, которая называется «Западная философия». Я, конечно, не стал расстраивать человека и говорить, что это скорее всего никакой не колледж, а просто мать-одиночка из полуподвальной квартиры, которая додумалась купить ксерокс.

– Я слышал, что ты ей сказал, – сообщает попутчик. – Той, с ребятишками.

– Понятно.

Н-да, как говорится, благими намерениями выстлана дорога в ад.

– Мне понравилось.

Погода ненастная, мчимся по трассе в большегрузе с высокими бортами, и тут Маркер преспокойно сует руку в сумку и вынимает какую-то записную книжку.

– Я записал: вот, глянь.

Бросает мне книжицу. Открываю и читаю наскоро начертанную карандашом надпись:

«Властвуйте бережно».

И сверху крупными буквами подписано:

«БОГИ СМЕРТНЫ, ЛЮДИ БЕССМЕРТНЫ. ВСЯКОМУ СВОЯ ЖИЗНЬ И СВОЯ СМЕРТЬ. ГЕРАКЛИТ».

Спрашиваю, что бы это могло значить – ничего особенного, отвечает Маркер, просто дает почву для размышлений. Это уже становится интересно. Никогда бы не подумал, что греческие философы изъясняются в манере Боба Дилана. Есть о чем подумать на досуге. Впрочем, Маркера прорывает на разговор: этим его знакомство с Гераклитом не исчерпывается.

– Ну вот, скажем, «в одну реку не войдешь дважды», согласен?

– По мне так ничего криминального.

– А я тебе скажу, чушь собачья. Если я один раз зашел в реку, а потом еще раз и никуда больше не перемещался, значит, река-то одна и та же, разве нет? Не другая река, не ведерко с раками, а та же самая. Так что не смешите меня!

Потом Маркер стал рассказывать, в чем ошибся Сократ.

– Была у него такая грандиозная мысль, что если знаешь, что хорошо, а что плохо, то непременно выберешь первое. Мол, плохие вещи совершаются по незнанию, потому что каждому хочется быть хорошим человеком и жить счастливо. Вот что ты на это скажешь?

– Ну, – начинаю осторожничать, – наверное, все хотят быть счастливыми.

– А как же тогда быть со злодеями? Зайди в кожаный бар на нашей улице, я тебе таких мерзавцев предъявлю, мало не покажется. Они кайф получают от плохих поступков. Идем дальше: сам Сократ.

– Идем.

– Ты ведь знал, что он с собой покончил? Выпил яд. «Вся сложность, друзья мои, состоит не в том, чтобы избежать смерти, а в том, чтобы уйти от несправедливости – воистину, та разит быстрее». Вот и принял отраву. А я бы на его месте сказал так: «избегай как несправедливости, так и старухи с косой», и не надо мне никаких «или-или». Останься в живых и приноси пользу.

Затем настала очередь Жан-Жака Руссо с его трактатом об общественном договоре.

– Это вообще оборжешься. Почитай «Общественный договор» Руссо. Тут смысл в том, что мы расстаемся с собственной свободой, чтобы влиться в общую волю. Возникает естественный вопрос: что это за штука такая и с чем ее едят? Руссо поясняет на примере общего голосования. Тогда как насчет преступников, недоумков и просто комиков, которые за свой член проголосовали бы, если б только он был в списках? Так ведь нет, заявляет Руссо, мы про них не говорим. Каждый участник должен быть образованным и владеть полной информацией. И более того, раньше времени ни с кем словечком не перекинься, блюди свои мысли. Ну и где, скажи мне, живет наш Руссо? В сказке или в реальности?

Как видно, в сказке.

– Это тебе не Южный Кройдон, здесь все бесплатно. Ладно, поехали дальше. Угадай, кто учудил штуку почище Руссо? Робеспьер! Мосье Террор собственной персоной! Здравый Смысл с большой буквы ему подсказывает, что он вправе кинуть на плаху всякого бедолагу, который посмеет с ним не согласиться. Вот уж и правда общественная воля!

К тому времени, как мы добрались до Ла-Манша, Маркер разбил в пух и прах аристотелевскую теорию счастья, доказательства бытия Бога Фомы Аквинского, кантовский категорический императив, трудовую теорию стоимости Маркса и всего Витгенштейна.