Абрахам Вергезе - Рассечение Стоуна (Cutting for Stone)

– Прекрати, Мэрион. Не говори чепухи. Теджа перепил? Это большая страна, и ты – большой мальчик. Забудь про нее! Прикинь, где ты и где она. Ведь она в тюрьме! – Циге погладила меня по волосам и прижала к груди мою голову. – Ты из тех мужчин, о которых женщины мечтают.

Во мне нарастало возбуждение. В моей жизни тайн от нее не было. Если бы даже захотел от нее что-то скрыть, ничего бы не вышло. Она знает мой позор, мои секреты, мое смущение.

Она коротко поцеловала меня в губы, своего рода первый мазок. Второй поцелуй длился дольше. Адреналин закипел у меня в крови, невостребованные запасы тестостерона выплеснулись наружу. Надо же такому случиться, мелькнуло у меня в голове, ведь сегодня я получил сертификат хирурга. Как все совпало. Я обнял ее.

Она вздохнула, отодвинулась, отстранила меня, поправила волосы. Лицо у нее было серьезное, словно у клинициста, объявляющего результаты экзамена.

– Погоди, мой милый. Все эти годы ты хранил чистоту. Это не шутки. Лучше тебе отправиться домой и подумать. Если я останусь для тебя желанной, я здесь. Возвращайся когда захочешь. А то можем отправиться в путешествие вдвоем. Или я приеду в Нью-Йорк и мы снимем чудесный номер в гостинице. – Она заметила досаду на моем лице. – Не грусти. Если у тебя за душой что-то столь прекрасное, надо хорошенько подумать, прежде чем с этим расставаться. Я пойму, если ты отдашь это не мне. А если выберешь меня, это будет честь. Вызываю тебе такси. Езжай, мой милый. Езжай с Богом.

Такова моя жизнь, думал я, пока такси пробивалось сквозь пробки и ползло по тоннелю к аэропорту Логан. Я разделался с прошлым, вырезал раковую опухоль, пересек плоскогорья, спустился в пустыню, переплыл океаны и высадился на новой земле; выучился ремеслу, заплатил по счетам и только-только обрел самостоятельность. Но почему, стоит мне посмотреть вниз, как я вижу у себя на ногах древние, заляпанные грязью туфли, которые я должен был предать земле в самом начале?

Теперь, с моим доходом штатного хирурга, я приобрел половину дуплекса* – в Квинсе. Карниз над окном мансарды был вздернут, будто бровь, и казалось, что дом глазами хозяина смотрит на кленовую рощу, клином рассекающую жилой массив. Летом я выносил горшки с жасмином во двор, выращивал нехитрые овощи в крошечном садике. Зимой жасмин отправлялся в помещение, а пустые проволочные клетки оставались снаружи как память по сочным, кроваво-красным помидорам, порожденным землей. Я покрасил стены, поправил черепицу, установил книжные полки. Разлученный с Африкой, я пробовал свить гнездышко и был по-своему счастлив в Америке. Прошло уже шесть лет, и, хотя мне полагалось бы съездить в Эфиопию, я никак не мог вырваться, выкроить время.

* Два дома, имеющих общую стену.

В один прекрасный день на выходе из магазина на меня натолкнулась высокая, элегантно одетая темнокожая женщина в кожаном плаще. Я придержал для нее дверь, она проскользнула мимо, и меня вдруг охватило беспокойство. Она обернулась, оглядела меня и улыбнулась. В другой раз я ехал по Манхэттену с конференции по травматологии и мое внимание привлекла проститутка, вышедшая из-под навеса где-то возле тоннеля Холланд*. Фонари отражались в лужах, в призрачном свете фар она продемонстрировала мне свою грудь. А может, мне показалось. Меня вновь охватила тревога, как бывает, когда чувствуешь запах дыма, а что горит, не знаешь. Я объехал квартал, но она исчезла.

* Автомобильный тоннель под Гудзоном; соединяет Нью-Йорк с Джерси-Сити, штат Нью-Джерси; первый в мире автомобильный тоннель.

Дома я готовился к следующему рабочему дню. Закончив пятый год резидентуры, я мог заняться частной практикой, мог перейти в какую-нибудь другую базовую больницу, но я хранил верность Госпиталю Богоматери. В настоящий момент у нас проходили стажировку резиденты из военного медицинского центра в Сан-Антонио и из вашингтонского военного госпиталя Уолтера Рида. В мирное время мы оказались ближе всех к зоне военных действий, у нас специалисты могли оттачивать свое умение на реальных раненых. Я был заведующим травматологическим отделением, и нам очень пригодились новые ресурсы и люди. Причин для уныния у меня вроде бы не было. Но в тот вечер я глядел на огонь в камине и места себе не находил. Надо было срочно принимать меры. А то как бы паралич не разбил.

И я решил, что в мою жизнь надо внести новое измерение, никак не связанное с работой. Я перелистал «Нью-Йорк тайме», раздел о культурных событиях, премьерах, выставках, лекциях и прочих интересных событиях, в выходной буквально заставил себя выйти в свет.