Дзиро Осараги - Возвращение

— Об этом хватит. Забудем этот разговор. Как я и просила, давайте посмотрим мои материалы. Но прежде вернёмся к первой теме нашего разговора. Вы согласны стать моим секретарём?

— Я не думаю, что я смогу. Действительно, я ничего не знаю.

— Дело не в этом. Я своенравный человек и хотела бы тем или иным способом приблизить вас к себе. Поэтому я и прошу вас ни о чём не беспокоиться.

Томоко промолчала.

— Я не прошу вас приходить ко мне каждый день. Я часто хочу быть одной. И даже у такой женщины, как я, есть муж, к которому я иногда езжу. Для вас самое лучшее было бы работать в издательстве, о котором я говорила. Там работают только молодые студенты.

— Я вам очень благодарна, но у меня есть обязательства перед теми, с кем я сейчас работаю, и я не могу неожиданно покинуть их.

— Я рада, что вы такая бескорыстная девушка. Но вы можете быть моим консультантом по западной моде. Когда через некоторое время поймёте, что я ни такая плохая и лживая женщина, и, может, согласитесь заняться чем-нибудь ещё. Во всяком случае, хотя я и своенравная женщина, я хотела бы, чтобы вы, Томоко, стали моим другом. Более того, я решила так просто вас не отпустить.

Саэко была чрезвычайно добра к ней, и Томоко смутно понимала, что это из-за её отца. Она также сознавала, что Саэко сильно притягивала её к себе, несмотря на короткое время знакомства. Она никогда не встречала женщину, которая жила так свободно во всех смыслах этого слова, что само по себе было чрезвычайно привлекательно. Но когда она вспоминала о своей матери, ею овладевали сомнения.

— Я, действительно, не знаю, что вам ответить.

— Не унывайте. Посмотрите! Дождь перестал, и светит солнце. Только у маленькой Томоко погода ещё не установилась.

И действительно, лучи солнца играли на мокрых ветвях деревьев в саду. Красные плоды подобно ярким цветам виднелись здесь и там среди вечнозелёной листвы.

Когда Томоко вернулась в редакцию и стала разговаривать со своими коллегами, она почувствовала, что ей хочется побыть одной, и чтобы никто её не тревожил. Она уже не была в том шоковом состоянии, когда впервые услышала, что её отец, о котором она ничего не знала с тех пор, как стала понимать окружающий мир, неожиданно вернулся в Японию, и была уверена, что может самостоятельно принимать решение. Но что-то неведомое вошло в её душу, подобное мешающему чёткому зрению пятну на глазу, или призраку, действующему на нервы и заставляющему постоянно притягивать к себе её внутренний взор. Вот в таком душевном состоянии разговаривала она со своими коллегами в редакции.

Только в электричке по пути домой она осознала, что поражение Японии открыло путь её отцу к возвращению на родину, и эта мысль превратила туманное до сих пор чувство в шокирующую реальность, ибо это стало не абстрактной идеей, а реальным фактом. И где-то, когда-то её отец предстанет перед ней. Вечерний поезд был переполнен, и нельзя было исключать, что её отец вполне мог бы оказаться здесь в этой толпе пассажиров. Когда она поймала себя на этой мысли, то почувствовала, что теряет контроль над собой, и взяла себя в руки.

Что было в этом удивительного, и почему она должна плакать? Что будет плохого в том, если она повстречается со своим отцом? Она не должна беспокоиться, ибо пойдёт на встречу с ним, чтобы помешать ему сделать её мать несчастной. Вся ответственность лежит на нём, а не на ней, и ничего не может удержать её как свободного взрослого человека от встречи со своим отцом.

Закрыв глаза, Томоко невольно улыбнулась. Неожиданное чувство возникло и распространилось по её телу. Её отец, о лице и фигуре которого она не имела ни малейшего представления, вошёл в её сердце и занял там прочное место. Это было странное чувство, но отнюдь не печальное, и она наполнило её сердце радостью. Саэко сказала, что у него седина в волосах. Эти слова отчётливо и глубоко вошли в её сознание.

Томоко воображала своего отца подобно тому, как молодая мать, чувствуя, как растёт и двигается в её чреве ребёнок, пытается представить, каким он будет, когда родится. Отец вошёл в её сердце как отвлечённый образ, и она пыталась представить себе его лицо, одежду и предположить его возраст. Придавать шаг за шагом его невидимому образу реальные черты было похоже на её работу по моделированию одежды, и это наполняло её счастьем и вызывало непроизвольную улыбку на её губах.

Звёзды были затянуты облаками, когда Томоко подходила к своему дому. Войдя в калитку, она поняла, что в доме гость, так как в гостиной, являющейся продолжением рабочего кабинета Тацудзо Оки, горел свет. Оки, как и многие другие учёные, вёл затворнический образ жизни в европейской части дома и присоединялся к семье только во время принятия пищи. Томоко вошла в дом через боковой вход и прошла на кухню поздороваться с матерью.