Ёсиюки Дзюнноскэ - До заката

Они вошли в распахнутые ворота, от которых прямой лентой тянулся асфальт дороги, подводя к самому краю обрыва и выпукло отливая белизной. По обеим сторонам дороги виднелись редкие деревья.

— Может, дойдём до обрыва? — сказал мужчина, и они пошли рядом. Шли они по асфальту, но шаги звучали почему-то глухо и неотчётливо. И хотя небо было уже почти совершенно чёрным, фиолетовая дымка втрое выше человеческого роста всё ещё стояла над землёй. Казалось, они вдвоём находятся в замкнутом пространстве, где, как в комнате, от стен и потолка отражаются все звуки.

Лениво волоча ноги, мужчина безразлично проговорил:

— А я неприятный сон видел.

Девушка не ответила. Мужчина на секунду замолчал, затем продолжил:

— Ты идёшь рука об руку с какой-то незнакомой женщиной и плачешь. Вы обе — в чёрных сапогах. Она тебя не утешает, а просто идёт, взяв тебя за руку. Половина лица у тебя алая и рыхлая, как раздавленная переспелая хурма.

Помолчав, девушка ответила:

— Слушай, а эта женщина не была случайно высокая такая, с густыми бровями?

— Да, такая и была, а что?

— Может, это вовсе и не сон.

— Вот ещё, глупости какие.

— Но ты же сам сказал, — «алая, как переспелая хурма» — значит, всё было цветное, правильно?

— Мои сны всегда цветные. Все цвета отчётливые, даже оттенки.

— Верно, цветные сны тоже бывают… Только это был не сон, я ведь, помнится, один раз бродила именно так, как ты рассказываешь. — Подняв руку, девушка, закрыла ладонью левую половину лица. Небо стало уже совсем тёмным, но воздух вокруг, наоборот, посветлел, и её движение было отчётливо видно.

Мужчина вспомнил один знаменитый рассказ о привидении. На горной тропе некто встречает безликое Ноппэрабо — существо без глаз, носа и рта. В испуге он бежит вниз по склону горы и у подножья видит лавочку, где торгуют гречневой лапшой соба . Не помня себя, он вбегает внутрь и начинает рассказывать хозяину о том, что только что видел. Хозяин, выслушав, ухмыляется:

— У него лицо, часом, не такое было?

Хозяин проводит рукой по лицу, и в тот же миг глаза, нос и рот исчезают, и перед взором оказывается гладкое безликое Ноппэрабо…

Мужчина настороженно глядит на девушку.

— У меня лицо, часом, не такое было? — говорит она и отводит руку. Из-под руки показывается щека, алая и влажная… Нет, нет, примерещилось. Девушка идёт, всё ещё прижимая к лицу ладонь.

— Да конечно же, это сон, — зло и раздражённо сказал мужчина, — тут и сомневаться нечего.

— Почему же?

— Это же мой собственный сон, я его видел, потому и знаю, что это сон.

— Ну, как скажешь…

Сомнение в её голосе раздражает мужчину ещё больше.

— У меня есть доказательство, что это сон.

— Доказательство?..

— И ты, и твоя спутница шли голые. Потому я и уверен, что это сон.

— Ты же только что сказал, что мы были в чёрных сапогах, или нет?

— Сапоги-то были. А кроме сапог, на вас ничего и не было, — говорит мужчина намеренно резко. Однако девушка шепчет про себя:

— Ну, как скажешь…

Они стоят у полутораметрового забора, за которым — обрыв. Внизу, на чёрном фоне моря, у подножья скал, подёрнутая дымкой, виднелась белая брызжущая пена набегающих и разбивающихся о камни волн.

Мужчина берёт девушку за руку и резко поворачивает кругом, в ту сторону, откуда они пришли. Белая дорожка тянется до самых ворот, ведущих наружу.

Прислонясь спиной к забору, девушка говорит:

— Когда человеку что-нибудь снится, глаза ведь закрыты, правильно?

— Ну да, а как же иначе?

— А что это такое вообще — закрывать глаза?

— Что значит «что это такое»?

— Закрывать глаза — это значит опускать веки, так?

— Можно и так сказать, ну и что?

— Тогда получается, что глазные яблоки всегда открыты, так?

— А, вот ты о чём. Был, кажется, философ такой, который писал как раз об этом. У него выходило, что жмурься не жмурься, а глаза всегда остаются открытыми и всегда смотрят на изнанку век. Что, мол, им и минутки передохнуть не выдаётся. По-моему, это идея невротика.

— Все глядят на изнанку век… да, похоже на то. А я всё-таки так не думаю. Вот, смотри, я закрываю глаза… — говорит она, опуская веки. Её движение отпечатывается в его мозгу, как фотография. Парк погружается в темноту, и только вокруг мужчины и девушки — как будто бледное, угасающее фиолетовое сияние.

— Смотри, вот так, — поднеся руку к закрытым глазам, она широко расставила пальцы. — Держишь руку перед глазами, да? И пальцы просвечивают.