Стюарт Хоум - За бортом жизни

Я дошла до Питфилд-Стрит. Поскольку я была одна, мне не составило труда попасть в «Международный бар Чарли Райте». Я очаровала вышибал. Внутри напудренные пустышки строили гетеросексуальные глазки бледным юнцам. Выпив кружку пива, я поняла, что с меня хватит. Я прошла Оулд-Стрит, потом срезала путь по Грейт-Истен-Стрит и вышла на Бетнал Грин Роуд. Я встала на углу Клаб Роу в ожидании клиента. Я не хотела идти домой одна. Я хотела парня, который бы мне заплатил. Я хотела провернуть дельце. Хочешь, дорогой?

Парень лет двадцати застенчиво на меня посмотрел. Ну, давай. Я поманила его пальцем. Подбодрила его словами. Ну, давай. Он был смущён. Робок. Он запинался. Он хотел чего-то необычного. Я уверила его, что делаю всё. Оральный. Анальный. Секс втроём. Меня было трудно шокировать. Он спросил цену обычного секса. Я ответила ему. Он хотел, чтобы я почитала для него вслух за те же деньги. Он обещал, что это не займёт больше пяти минут. Я согласилась. Устроилась под фонарём. Он порылся в кармане и вынул листок бумаги.

Я медленно читала текст. Рассказ от первого лица о проститутке и её клиенте, которые спускаются к каналу возле Кинг-Кросс. Покуда клиент наслаждается минетом, он замечает в воде то, что сначала принимает за тело. Бросив оральный секс, они вытаскивают из воды то, что на самом деле оказалось пластмассовой куклой в коротком платье и длинном светлом парике. Между ног у неё была просверлена дырка. Она была наполнена мясным фаршем. За этим следует дискуссия, и они заключают, что какой-то извращенец трахал этот манекен.

Прочитав этот отрывок, я отдала его клиенту. Он спросил, не шокирована ли я. Когда я ответила, что нет, он выразил удивление по поводу того, что мне не интересно, чем всё закончилось. Я назвала его имя и призналась, что этот рассказ мне знаком. Клиент прогнал проститутку и занялся сексом с куклой. Имя Альфреда Кейна, возможно, и не было очень известно, но в артистических кругах его уважали. Эта незавершённая работа, которая состояла в том, чтобы записывать на плёнку, как проститутки читают непристойные рассказы, уже анонсировалась в «Цифровых новостях» культуры.

Кейн был впечатлён и удостоил меня высокой похвалы, как шлюху, держащую руку на пульсе современной культуры. Я решила сыграть на его фантазиях. Такая стратегия позволяла мне убедить Альфи в том, что пока он не купит у меня секс, его аудиопроект останется всего лишь художественной мастурбацией. Мы купили булочки с начинкой на Брик Лейн и пошли в квартиру Кейна на Чешир-Стрит. Первым, что я заметила у него дома, была полка, уставленная книгами о Потрошителе. Я решила сначала сделать дело, а потом выспросить клиента о его настоящей преступной одержимости.

Чтобы возбудить Кейна, который не отличался привлекательностью, я сказала ему, что до модернизма существовало правило, согласно которому в искусстве должны были соблюдаться правильные пропорции, и произведение должно было быть приятным и восприниматься, как единое целое. А вот в похоти всё было наоборот. Чувственность питается порочностью, несовместимостью и извращённостью. Высокие мужчины особенно любили совокупляться с женщинами-карликами. Старческую похоть дряхлого распутника подогревали несовершеннолетние девочки. Пожилые матроны завлекали в свои объятья шестнадцатилетних мальчиков. Теперь всё это изменилось. Великое искусство уродливо, а возраст упразднён прогрессом в сфере товаров и услуг, который всех сделал инфантильными.

Распалённый этими словами, Альфи скинул штаны и попросил, чтобы я дотронулась до его члена. Я сжала ладонь на его пенисе, и он напрягся сильным мускульным содроганием. Вскоре он уже сам гордо стоял под лёгким углом к волосатому животу. Я сильнее обхватила древко пальцами и почувствовала, как оно запульсировало в моей стальной хватке. Не отпуская рук, я села в кресло и притянула к себе Кейна. Я провела языком по всей длине его члена, а затем обхватила его губами. Двигая головой взад-вперёд, я быстро заставила его кончить.

Альфи сделал эспрессо. Пока он был занят, я спросила его об одержимости Потрошителем. Он объяснил, что снимал фильм, основанный на уайтчепельских убийствах. Когда он рассказал, что Потрошителя сыграет актёр, похожий на Карла Маркса, я захихикала. Альфи уверял, что эта шалость выведет его из артистического гетто. Журналисты правого толка были обязаны купиться на мистификацию о том, что Маркс был маньяком-убийцей, а либеральная пресса посмеётся над их верой в то, что человек, умерший до убийств Потрошителя, может стать серьёзным подозреваемым. Кейн ожидал удачной рекламы.