Гейб Роттер - Утка, утка, Уолли

Мне стало страшно. То есть мне и до этого было страшно. Но теперь стало еще страшнее.

— В к-каком с-смысле, мистер Лайонз? — пробормотал я, заикаясь.

Он поднял голову и посмотрел на меня. Его взгляд пронзил меня насквозь, но что самое странное — мне удалось выдержать этот взгляд. Самому до сих пор непонятно, как мне хватило на это сил. Лайонз первым отвел глаза и кивнул двум великанам, которые бесшумно вышли за дверь, оставив нас с боссом наедине.

Лайонз по-прежнему смотрел на меня, но хотя бы не так убийственно, как еще пару секунд назад. Он сидел, стиснув зубы, и мне было видно, как на его скулах играют желваки: словно огромные черви копошатся под кожей. Мне было страшно. Молчание Лайонза меня пугало, и поэтому я заговорил сам. Выпалил на одном дыхании. Просто чтобы нарушить эту жуткую, давящую тишину.

— Что случилось, мистер Лайонз? Почему я… то есть меня… почему меня…

— Помолчите, пожалуйста, — перебил меня Лайонз. Он задумчиво посмотрел на меня и добавил: — Нам нужно кое-что обсудить.

— Да, — выдавил я, тяжело проглотив слюну.

— Мне тут прислали записочку. — Он ткнул пальцем в лист бумаги, лежащий у него на столе. Причем ткнул с такой силой, что палец ударился в стол со звуком, с каким птица бьется о стекло. Лайонз пододвинул листок ко мне. Я взял его, начал читать… и мне стало плохо.

ЛАйоНЗ — ЗРЯ тЫ счиТаешь, чтО со мной МожнО играТЬся! Я ЗНаЮ ваш сАМый боЛЬШой сЕкреТ! Твой зоЛотой Орал-Би не наПИсаЛ ни одной СВоеЙ пеСНи! Если ОБ эТОм узнаЮт, этО стаНЕТ веЛикОй сЕнсацИЕй! преДСтаВЬ, каКОЙ разРазитСЯ СкандАЛ! пеРевеДи ДЕСЯТЬ миЛЛионоВ доЛЛАров в НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК КАЙМАНОВЫХ ОСТРОВОВ на СчЕТ ноМЕр 476-899-6302487-DM3 в течЕнИЕ 48 часОВ, есЛИ не хоЧЕШь, чтоБЫ ЗАвтрА же эта ноВосТЬ былА на первЫХ ПоЛОсах вСЕх гаЗЕТ. И не ПЫтайсЯ меНЯ доСТАть. СИДИ тиХо, не рыпАЙся. Н ИкомУ не поКАЗываЙ эту заПИСку. Я с тобой НЕ в игРУшкИ играЮ. вСЕ заМЕчаТельно, как нИКогдА, и лучШЕ уже НИкогДа не бУДЕт.

Все время, пока я читал записку, я чувствовал на себе пристальный взгляд Лайонза. Он следил за моей реакцией.

— Не может быть! — выдохнул я.

— Что не может быть, мистер Москович?

— Те, записки, которые я получил… они очень похожи на вашу… на эту… В общем, их явно писал один и тот же человек.

Но это было еще не все. Что-то в этой записке меня «резануло». Что-то такое, я даже не знаю… Как кость, застрявшая в горле. Где-то в глубинах сознания звякнул тревожный звоночек, но я так и не смог разобраться, что это было…

Мысль смутно забрезжила, но угасла, так и не давшись в руки.

— Вы сказали, записки? — переспросил Лайонз. — То есть их было несколько?

— Да. Сегодня утром мне передали вторую.

К счастью, эта вторая записка была у меня с собой. Я достал ее из кармана и передал Лайонзу. Он развернул листок, прочитал, а потом долго сидел и молчал, хмуро глядя в пространство. Мне показалось, что он молчал целую вечность, и это молчание меня пугало.

Наконец он очнулся и посмотрел на меня.

Заглянул прямо в глаза.

— Я задам только один вопрос, мистер Москович. Только один вопрос. И если вы мне соврете… — Он цокнул языком и покачал головой. — Не врите мне, мистер Москович, потому что иначе… — Он опять покачал головой, а потом произнес четко и с расстановкой: — Вы… имеете… хотя бы какое-то… отношение… к тому… о чем… упоминается… в этой записке? — Лайонз ждал моего ответа, как пес ждет подачки с хозяйского стола — сплошная готовность схватить и сожрать. Он смотрел на меня очень внимательно, следя за малейшим движением мускулов у меня на лице — движением, которое можно было бы расценить как признак лжи или заминки.

— Нет, мистер Лайонз! — выдохнул я.

На самом деле он даже не слушал, что я сказал. Ему это было не нужно. Если бы я солгал, он бы почувствовал это сразу. Но мне было так неуютно под его пристальным взглядом, пронзавшим меня насквозь. В голову лезли самые идиотские мысли. Может быть, мой ответ прозвучал виновато? Блин. Скорее всего так и было. Я вообще не умею врать, и даже когда я не вру, то все равно умудряюсь представить все так, будто вру, причем вру неумело, и теперь он меня убьет. Вот прямо сейчас и убьет. Собственно, мир ничего не утратит. Зачем миру какой-то никчемный придурок в моем лице?! Как говорится, невелика потеря.

Лайонз смотрел на меня целую вечность. Смотрел прямо в глаза. Я стойко выдерживал его взгляд. Я знал, что от этого зависит, жить мне или не жить. «Не моргай, Уолли, — твердил я себе. — Не моргай».